В Бутырке в течение нескольких дней моей соседкой по койке была восемнадцатилетняя арестантка, хромая, беременная и умственно отсталая. «За что сидишь?» – «А за стрёму, – с идиотским смехом, – на стрёме стояла». За стрёму много дают, поэтому бандиты стараются использовать зависимых от них людей, слабых в чём-то – поставить вместо себя. Я угощала её конфетами, она издали следила, не открываю ли я тумбочку, и в нужный момент, шкандыбая, бежала, чтобы быть вблизи – а вдруг, не увидев её рядом, я забуду о ней.
Многие из попавших впервые были убеждены, что наши законы гуманны, что беременных у нас не сажают и матерей не разлучают с младенцами. Наверное, они помнили старый итальянский фильм, где Софи Лорен играет жизнерадостную, без конца беременную контрабандистку, которая таким образом оставляла в дураках буржуазное правосудие…
Что ж, у нас тоже гуманные законы: беременной дают белый хлеб и сливочное масло – кусочек в день.
Вспоминаю ещё одну слабоумную. Они появились в иркутской камере втроём – две жуткие несомненные бандитки и с ними – эта глупенькая певунья, которая не могла правильно произнести слов песен и пела какую-то абракадабру. Они снова и снова заставляли её петь, хохоча и потешаясь. Посадили их за шубы: они шубы воровали, используя дурочку, конечно, для стрёмы.
Две эти воровки не могли жить, не издеваясь над кем-то. Глупенькой подруги им было мало, и они прицепились к тихой безответной и очень грязной бичихе (бродяжке), которая неподвижно лежала целыми днями, никому не мешая. Никто из нас не решился вступиться за неё, кроме отчаянной Веры, которую за её отчаянность отправили из колонии отсиживать срок в крытке, то есть в тюрьме. Это самая суровая форма заключения. Чтобы женщину отправили в крытку, надо, чтобы она была или очень агрессивной, избивала солагерниц, или бунтовщицей (одно с другим не всегда совпадает). Вера шла на крытку по последнему признаку. Увидев очередную сцену глумления над бичихой, она подскочила к бандиткам (в данном случае это эпитет, а не термин) и закричала: «До тех пор пока я в камере, здесь не будут сильные издеваться над слабыми!» Меня поразило такое тюремное рыцарство. Больше я ничего подобного не встречала.
Когда наступает время декретного отпуска (ах, как мы гордимся, что не лишили наших преступниц права на него!), женщину отправляют в ДМР (дом матери и ребёнка). Это такая же зона, окружённая колючей проволокой, с вышками и собаками. Кроме места, где молодые матери, родив, будут работать (швейная фабрика и тому подобные), и жилых бараков есть ещё здание, где рожают и где содержатся дети до двух лет.
