.
Надо думать, указания Серова и в Киеве, и в Берлине приняли к исполнению. Едва ли случайностью стало то, что Ребета убили («скомпрометировали» на жаргоне Кириченко) через четыре месяца после того, как председатель КГБ поддержал резкую критику в адрес его украинских подчиненных. Но Бандера и дальше гулял на свободе. Задача убрать вождя ОУН досталась в наследство преемнику Серова – Александру Шелепину. Те, кто служил под его началом в органах, вспоминают Шелепина как требовательного к нижестоящим и угодливого в отношениях с начальством, особенно с первым секретарем ЦК.
Шелепину было всего сорок лет, когда в декабре 1958 года его назначили на самую деликатную должность в государстве. Хрущев поставил ему целью очистить комитет от бериевцев и сталинских обычаев. Сначала сравнительно молодой чиновник от назначения отказывался. Кроме шести лет на посту первого секретаря ЦК ВЛКСМ (назначил его еще Сталин), опыта работы в высшем руководстве у Шелепина не было. Перед судьбоносным вызовом к Хрущеву он лишь несколько месяцев пробыл заведующим отделом ЦК КПСС. Никита Сергеевич убеждал Шелепина в том, что полностью ему доверяет и без помощи не оставит. Шелепин больше не упирался. Напоследок руководитель государства попросил нового главу КГБ избавить его раз и навсегда от прослушки – явный признак того, что Хрущев не мог вполне положиться на собственную охрану.
Первый секретарь хотел держать КГБ в узде и значительно сократить число кадровых офицеров и агентов. Серов, чья карьера началась еще в НКВД при Берии, на эту роль явно не подходил. У Шелепина же идея урезать штат комитета неприятия не вызвала. К тому же он занялся переключением КГБ на работу главным образом за границей. По его мнению, комитету следовало помогать советскому правительству в достижении внешнеполитических целей. Образование отдела по дезинформации стало одним из нововведений молодого шефа Лубянки. Его опробовали в деле, среди прочих стран, и в Западной Германии, а Теодор Оберлендер – министр, обвиненный не только в преступлениях военных времен, но и в заказном убийстве Бандеры, – стал одним из первых объектов разработки131.
Теперь Шелепин мог записать на свой счет и устранение заклятого врага советской власти, который много лет считался личным врагом Хрущева. Дела бывшего комсомольского вождя шли на лад. Он готовился к поощрению за то, что произошло в Мюнхене, и рад был лично вручить орден человеку, исполнившему приказ.
