.
Богдан на такую награду никак не рассчитывал. Какой бы груз ни лежал у него на душе, новость его порадовала. За выполнение предыдущего задания – убийство Льва Ребета – его премировали фотоаппаратом. Получить же такой орден – совсем другое дело. Сверх того, объяснил Коротков, столь значительную награду ему должны вручить непосредственно в Москве. Что касалось будущего, то Сташинскому предстояло на время покинуть Германию. В отличие от событий двухлетней давности устранение Бандеры вызвало на Западе бурю возмущения, и эту бурю следовало переждать подальше от Берлина. Чем прятаться здесь, лучше поехать в Москву и пройти годичный курс переподготовки. Из этих слов Сташинский понял, что в его карьере наступил новый этап. Куратор, Алексей Деймон, сказал ему, что после учебы его пошлют или в Западную Германию, или в другую западноевропейскую страну. В один прекрасный день – то ли в шутку, то ли всерьез предрек Деймон – новоиспеченный орденоносец, может быть, займет его место в Карлсхорсте122.
20 ноября 1959 года Сташинский сел на поезд в Москву. Как обычно, для пребывания в Советском Союзе он имел паспорт на имя Александра Антоновича Крылова. В отличие от апрельской поездки, багажа он вез намного больше: начальство считало, что визит в столицу СССР продлится самое меньшее до лета. Пограничники и таможенники, как правило, тщательно обыскивали вещи пассажиров, выискивая кофе и другие дефицитные товары. Но товарища Крылова они не тревожили. На его проездных документах стояла печать с номером воинской части – надежная защита от досмотра. Номер почтового ящика 42601 означал КГБ123.
Эта поездка в Москву открыла Сташинскому новые горизонты. Еще до обеда у Короткова он слышал от Деймона, что может получить от Лубянки назначение в Западную Европу. Теперь, казалось, мало что могло бы ему помешать. Продвижение по службе значило, что его научат исполнять другие задания – не только убивать, от чего Богдан твердо намерен был отказаться. Курсы в Москве давали возможность перевернуть эту страницу жизни и не повредить карьере в органах. Он знал, что уволиться нельзя: из КГБ, как из мафии, просто так никто не уходил. Да и не освоил он никакой гражданской профессии. Поэтому у Сташинского были большие надежды на предстоявшие в Москве встречи. Возник и немаловажный личный вопрос, дать ответ на который тоже могли только в Москве.
В Москве известие о гибели Бандеры встретили с ликованием. Немногословные заметки о происшествии публиковали только центральные газеты и далеко не на первых страницах, что не позволяло догадаться, насколько довольны были хозяева кремлевских кабинетов.
