.
В январе 1959 года на Лубянке решили образовать новый отдел в составе управления внешней разведки. Этому отделу отводили «активные мероприятия» – эвфемизм для кампаний по манипуляции общественным мнением. Возглавил отдел «Д» (то есть дезинформации) Иван Агаянц – он же встретил Павла Судоплатова в Париже в мае 1938-го, после убийства Евгена Коновальца. Теперь Агаянцу предстояло взяться за ФРГ. Ему поручили изобразить Западную Германию логовом антисемитов. Вначале он опробовал свой метод в пределах Советского Союза. Ночью сотрудники КГБ осквернили могилы евреев в одном селе в российской глубинке. Выяснилось следующее: хотя большинство местных жителей осуждали такой акт вандализма, «активные мероприятия» вдохновили несколько юнцов и те стали подражать неизвестным преступникам по своей воле. В Западную Германию отправили агентов разведки ГДР. Надругательство над еврейскими могилами дало тот же результат – всплеск агрессивной юдофобии по всей стране109.
Тем временем ЦРУ крайне интересовали разговоры за высокими стенами штаб-квартиры КГБ в Берлине. Агенты пытались завербовать работавших там граждан ГДР. Используя полученные от двойных агентов сведения, американцы составляли карту Карлсхорста, пытались опознать офицеров противника и устанавливали неподалеку подслушивающие устройства. В июне 1958 года государственный секретарь США Кристиан Хёртер озадачил министра иностранных дел СССР Андрея Громыко превосходной осведомленностью о неблаговидных делах КГБ в Берлине и среди прочего – тщательно составленным ЦРУ описанием Карлсхорста.
Коротков хорошо понимал, что западные коллеги стараются выведать его секреты. Офицеры технической контрразведки обнаружили микрофон не где-нибудь, а в кабинете самого генерала. Когда они доложили об этом Короткову, он хотел на какое-то время оставить жучок, чтобы во всю мощь русского лексикона доходчиво объяснить американцам, что он про них думает. Его разубедили – слишком велик был риск, что на той стороне услышат и слова, никак не предназначенные для чужих ушей. В кабинете шефа Карлсхорста нередко обсуждали вещи, которыми ни одна разведка не имела права заниматься. Под его руководством не только снабжали Москву ценными сведениями, но и устраняли тех, кого в столице считали «неудобными»110.
Гибель Бандеры стала для отдела по дезинформации очередным поводом проявить свои таланты. В отличие от Льва Ребета, вождя ОУН на Западе почти сразу же сочли убитым. КГБ мог настаивать на том, что смерть вызвал сердечный приступ, поддержать версию о суициде или же обвинить кого-то другого, как и планировалось после ликвидации Ребета. Выбрали последнее. На этот раз решили сыграть по-крупному и оклеветать не соперников из другой фракции украинских эмигрантов, а западногерманскую власть. Кампания по дезинформации стартовала сразу же после того, как в Карлсхорсте узнали об итогах поездки Сташинского.
