- Они сейчас закроют, - успокоительно шепнул Нефед.
Высунулась в дверь снова та же мокрая голова в кепке, посмотрела на Гаврилу, на Нефеда и спросила:
- Окромя вас трех, никого тут нет?
- Окромя нас, пусто, - сказал Семеныч. - Окромя нас, тут саша да горы... да еще море, конечно... А вас сколько явилось?
- Нас хватит... Собака же, видать, не очень злая...
- Собака наша из умных... Глупую бы не держали... Дала знать - и спокойна.
Семеныч застегнул линялую розовую рубашку, обтянувшую горб на спине, переступил босыми ногами и добавил:
- Если входить, то входить, а если раздумали, - воздух вам наш не нравится, - то притворите...
- При-тво-рим!
- Безобразия какая! - ворчал Гаврила зло.
- Они притворят, - шепнул Нефед кротко.
Прошло еще с полминуты, и мокрый человек вошел, но не притворил за собой дверь.
Он обернулся туда, где были темнота, дождь, ветер и звяканье собачьей цепи, и спросил:
- Ну как? Нос воротишь?.. Не нравится тебе берлога ихняя? Черт с тобой, когда такое дело!.. Ночуй в развалюшке!
Обернулся к Семенычу и добавил:
- Товарищу-то моему не нравится у вас... Рядом думает ночевать, в доме.
- Там же, друг, ни дверей, ни окошек не стало уж, - как же там? - и облизнул Семеныч запавшие губы.
- Его дело! Раз воздух свежий любит, нехай там ночует!
Тут всем старикам сразу показалось, что он должен попросить для товарища одеяло, и они переглянулись встревоженно, но он резко и плотно притворил дверь и, когда Семеныч вздумал задвинуть засов, остановил его руку:
- Что-о? Боишься, что украдут тебя?.. Ничего, горбатый, со мной не украдут, - не бойся!
- Ты - мужчина, конечно, здоровый: вид имеешь, - согласился Семеныч и почесал пальцем горб.
Бородатый Гаврила лежал на своем топчане и глядел на вошедшего люто, безволосый Нефед сидел на своем и глядел кротко, хотя и пытливо, а Семеныч подавал ночному гостю, усевшемуся за стол, черствую горбушку хлеба и говорил:
- Так-то вот... Хлеба больше ни кусочка нет... Завтра срок нам выходит за хлебом в город итить, а это было на утро себе оставили... Ну, уж ешь, когда голод имеешь... Мы в двадцать первом сами голодали, знаем.
Гость покачал головой в мокрой тяжелой кепке, взял в очень широкие лапы горбушку, посмотрел на нее презрительно, переломил пополам и сказал густо:
- Вина станешь!
- Вина не имеем, - ответил горбатый.
- Ка-ак это не имеем? Чтоб сейчас было!.. На винограднику сидят, да чтоб вина не имели!..
- Вино же наше в городе...
