В те дни единственной причиной, которая могла побудить меня записаться на квантовую механику, – солидные преимущества при общении с девушками. О, в те годы было особым шиком сказать: «Привет, малышка, я занимаюсь квантовой механикой, а ты кто по знаку зодиака?» Хотя не уверен, что это бы сработало – как-то ни разу я не встречал квантовиков на вечеринках, да и вообще где бы то ни было. Похоже, они нечасто развлекаются подобным образом.
Я изучил свои возможности и предлагаемые варианты и решил пойти по простому пути – записался на вводный курс общей физики. Все-таки мне хотелось стать просто биологом. Мне не нужно было ставить свои карьерные перспективы в зависимость от расположения ко мне какого-нибудь полусумасшедшего физика, поющего дифирамбы эфемерным бозонам и кваркам. В результате, как и большинство студентов-биологов, во время учебы я так толком и не познакомился с квантовой механикой – можно сказать, проигнорировал ее существование.
Неудивительно, что при таком подходе студенты-биологи очень мало слышали о той физике, которая изобилует формулами и математическими уравнениями. Я знал о существовании тяготения: более тяжелое стремится оказаться внизу, а легкое – наверху. Что-то я понимал и о свете: растительные пигменты типа хлорофилла и зрительные пигменты животных типа содержащегося в сетчатке глаза родопсина поглощают лучи некоторых частей спектра и остаются «слепы» к другим. Кое-что и о тепле – при высоких температурах биологические молекулы «тают» и теряют активность, а при низких замерзают и хорошо сохраняются. Впрочем, стараясь подчеркнуть, что биологи не очень хорошо знают физику, я несколько преувеличиваю.
Мое невежество по части квантовой механики объясняет почему, даже отвергнув представления о первенстве ядра и перейдя к «мембраноцентристской» биологии, я не до конца представлял себе последствия такого перехода, хотя знал, что ИМБ взаимодействуют с сигналами окружающей среды и снабжают клетку энергией. Но так как я ничего не читал о мире квантов, то не мог в полной мере осознать природу тех сигналов, которые приводят в действие весь этот механизм.
Лишь в 1982 г., спустя более десяти лет после окончания университета, я наконец-то понял, как много потерял из-за пренебрежения курсом квантовой механики. Познакомься я тогда с этой областью науки, пришел бы к своему биологическому инакомыслию гораздо раньше. Но в тот день 1982 г. я сидел на полу большого склада в Беркли, в двух с половиной тысячах километров от дома, и горько сокрушался, что променял карьеру ученого на роль неудачливого организатора рок-концертов. Мы были на мели – шесть провальных выступлений оставили нас без денег. Наличность в моем кармане иссякла, а при расплате кредиткой терминал в магазине неизменно демонстрировал череп со скрещенными костями. Питаясь кофе и пончиками, мы последовательно проходили описанные Элизабет Кюблер-Росс стадии отношения к умиранию нашего шоу – отрицания, протеста, просьбы об отсрочке, депрессии и, наконец, смирения. Но в тот самый миг, когда мы достигли этой последней стадии, царившую в полумраке нашего бетонного склепа тишину разорвала пронзительная трель звонка. Телефон звонил не умолкая, и от его отвратительного звука шел мороз по коже, но никто из нас не пошевелился снять трубку. Вряд ли нам предназначался этот вызов – о местонахождении группы никто не знал.
