– Учеником, – королева хихикнула, а я поняла, что опять проговорила свои мысли вслух, – лучшим и единственным. Это была непростая работа. Когда я появилась при дворе, бедняжка Мармадюк сидел на жердочке и клевал орешки. Его лорд как раз обучался изменению форм и…
– Превратил его в птицу?
– В попугая! В разноцветного болтливого попугая! Обратная трансформация не получалась, и более года крылатый скандалист терроризировал всех обитателей дворца.
– Поэтому лорд-шут не ест мяса?
Королева оборвала смех:
– Ты внимателен, Цветочек. Мне это по душе, запомни…
Нас прервали шаги в коридоре. Ее величество скользнула в угол комнаты, нажала на какой-то скрытый от меня тенями рычаг и юркнула в глубину тайного хода.
– …никому ни слова.
Я едва успела пристроить футляр со стрелой на спине под камзолом, расположив его вдоль позвоночника и плюхнувшись в кресло хозяина, принять сонный и расстроенный вид.
Королева требует сохранения тайны, для чего – она мне объяснять не обязана, но сдается мне, что это – очередная ступень испытания для меня. Если я смогу скрыть наше с ней знакомство от его хитрейшества лорда-шута…
– Уже успокоился?
Мармадюк выглядел утомленным, но вполне довольным жизнью, как те весенние шерезийские коты, что возвращаются к теплому камельку после побед любовных.
Зевнув, я сдула со лба непослушную челку:
– Я и не волновался. А вы как поживаете?
– Великолепно! – Мармадюк уселся напротив, немного по-птичьи склонив голову. – Ну давай, рассказывай.
– А что рассказывать?…
Действительно – что? Мне же приходится сейчас держать в голове одновременно две версии событий, и в той, которую вам, ваше шутейшество, знать полагается, моего разговора с королевой быть не должно. Значит, следует разнести наши версии по времени, а еще – перевести рассказ в русло, в котором собеседнику станет неуютно. Маменька моя называла этот полемический прием – «выбить стул из-под…» Честно говоря, то слово, коим эта сентенция заканчивалась, графиням знать и не положено. Что ж, приступим. Только осторожнее, граф…
– Сначала я заблудился в парке, ходил по нему кругами, как заколдованный феями, – я остановила взгляд на блестящей лысине Мармадюка, – а потом мое верное сердце привело меня к моему лорду.
– И чего желает узнать твое верное сердце?
Он спрашивал обо мне, но ладонь его уже потянулась к голове, он заметил мой взгляд, отсутствие волос его смущает, хоть он и не подает виду. Тот самый «стул» уже пошатнулся. Продолжайте, граф, вводите в беседу третьего.
