— Ну что? — Переверзин элегантным жестом поправил манжеты, демонстрируя янтарные запонки в золотой оправе. — Будем заказывать?
Алена оторвала взгляд от раскрытого меню.
— Я бы попробовала тако, — сказала она, соблазненная фотографией поджаристой лепешки, начиненной всякой всячиной. — С красной фасолью.
— Принимается, — кивнул Переверзин. — Мексиканский ресторан без текилы и тако — нонсенс.
— Знаешь, — произнесла Алена с сомнением, — я, пожалуй, буду пить не текилу, а что-нибудь полегче. Вот например. — Она ткнула ногтем в меню. — Замороженную «Маргариту». С… с клубникой. Нет! С апельсином, чтобы не изменять традиции.
Апельсины представлялись ей такой же неотъемлемой приметой Мексики, как кактусы и сомбреро. Интерьер предлагал до отказа насладиться латиноамериканской экзотикой. На стенах висели индейские маски, гитары и рогатые черепа, подозрительно смахивающие на настоящие. Столы украшали индейские светильники из сушеных тыкв и деревянные подставки с резными орнаментами. Официанты ходили хотя и без усов, но в пончо и широкополых шляпах.
— Оглянись вокруг, Алена, — мягко предложил Переверзин. — Проникнись обстановкой. Стала бы ты пить «Маргариту», если бы сидела в настоящей таверне?
«А он романтик», — подумала она и махнула рукой:
— Ладно, давай текилу! Под твою ответственность.
— Можешь на меня рассчитывать, — серьезно сказал Антон Переверзин. — Домой доставлю и даже спать уложу, если понадобится.
Был ли это намек? Наверняка, судя по совершенно невинной мине Переверзина. Прежде чем пригласить Алену в ресторан, он обхаживал ее на протяжении двух недель: приносил кофе, делал комплименты, бросал красноречивые взгляды на совещаниях и как бы выделял ее среди остальных сотрудниц. Это было приятно. Потом, предчувствуя, что вскоре Переверзин предпримет более решительные шаги, Алена решила навести справки у подруг и узнала ту самую подробность, которая не давала ей покоя.
Не то что она была развратной или, упаси бог, извращенной. Ее сексуальный опыт не выходил за рамки приличий и ничем не отличался от опыта других тридцатилетних женщин. Первый бурный и печально закончившийся роман, второй — такой же, но очень короткий, несколько случайных приключений без продолжения, пара более длительных связей, две или три излюбленные позы, оргазмы через раз, тайные фантазии, мечты о чем-то большом и светлом. Нет, в любопытстве Алены Осокорковой не было ничего нездорового. Точно так же заинтригована была бы она, узнав, что у Переверзина, допустим, имеется третья рука или гребень на спине. Наверное. Так она себя убеждала, дабы не выглядеть в собственных глазах порочной.
