- А? - испугался Владик, трусливо прячась от грозного уголовника за спину своей невесты. Возможно, его расчет был на то, что у Цента не поднимается рука на женщину. Напрасный расчет. У Цента все всегда и на всех поднималось, и вообще, нечего и думать об успешной карьере сутенера, если не можешь навалять по шее подчиненным. В свое время Цент лупил своих сотрудниц смертным боем, в том числе доставалось Анфисе с Маринкой. Да и сейчас ничего не изменилось, и если надо будет - наваляет за милую душу.
- У вас сумки или пакеты в тачке есть? - спросил Цент.
- Ну, да, кажется. А зачем?
Тупость окружающих утомила настолько, что Цент едва сумел сдержаться и не пустить в ход кулаки.
- Живо тащите их сюда! Живо!
Владик хотел задать еще какой-то вопрос, который, вполне возможно, мог бы стать последним в его жизни, но лучше знающая Цента Маринка схватила жениха за ручку и потащила к машине.
Мешок Анфиса искала долго, а несла его медленно, словно нарочно издеваясь. Цент тридцать раз пожалел за это время, что перестал устраивать подруге профилактические избиения, польза которых была очевидна. В былые времена та исполняла все команды бегом, а теперь даже не идет, а плетется, едва переставляя ноги.
Анфиса держала мешок, Цент наполнял его, чувствуя давно забытую радость от незаконного присвоения чужого имущества. Сам в уме прикидывал, сколько пива можно загрузить в обе машины, и имеет ли смысл забросить добычу на дачу программиста, а самим вернуться повторно? В этот момент к нему подошли Владик с Маринкой. В руках у очкарика были сумки, в глазах застыл первобытный ужас от вида противоправных действий.
- Что ты делаешь? - простонал он.
- Хорош глазеть, не в цирке, - проворчал Цент, хватая холодные банки и засыпая в мешок. - Набивайте сумки. Живо.
- Но это же воровство, - пролепетал Владик.
- Если никто не видел, то не воровство, - успокоил Цент совесть программиста. - Хватит, говорю, стоять без дела.
- Нет, я не могу, - замотал головой Владик, пятясь от Цента как от исламиста, увешанного взрывчаткой. - Так нельзя. Это неправильно. Нас за это накажут. Давайте лучше поедем.
В этот момент Цент понял нечто важное - очкарик его сдаст. Сдаст в любом случае, даже если его и не прижмут правоохранительные органы. Сам пойдет и напишет чистосердечное признание, лишь бы только никто не подумал, что и он был соучастником хищения пива в особо крупных размерах. Это понимание неизбежно влекло за собой необходимость профилактической беседы, в ходе которой айтишник должен понять, что держать язык за зубами будет гораздо безопаснее, чем облегчить совесть доносом.
