Договорить мужик не успел, поперхнувшись ножом. А вылетевший из ножен меч просвистел короткую дугу, после которой оба подельника упали рядом. Сам же магистр аккуратно обтёр кровь и, подмигнув какому-то наблюдавшему из подворотни мальчишке, спокойно двинулся дальше. Больше на своём пути до нужного дома он не встретил ни одного местного обитателя. Лишь ощущал, как чужака провожали настороженные взгляды из подворотен.
Место встречи выглядело потрёпанным временем двухэтажным домом. Таким же облупившимся и давно не видевшим ремонта, как и все остальные на здешних улицах. И тем сильнее был контраст изнутри: отделка и убранство жилища внезапно разбогатевшего торгаша среднего пошиба. Образ такого же нувориша-лавочника выбрал себе и хозяин кабинета, в который лакей проводил Ислуина. Крикливый алый камзол с тяжёлыми серебряными пуговицами, толщиной с большой палец серебряная цепь на шее… И сеточка морщин да красные пятна на полноватом мясистом лице, выдающие неумеренную привычку расслабляться спиртным. Грим был настолько совершенен, что будь Ислуин человеком, не увидел бы ничего — даже с его зрением огрехи были еле заметны.
Жестом отослав слугу, Змей кивнул гостю на стул с противоположной стороны массивного полированного стола и приглашающе разлил в два стоящих кубка вино из пыльной пузатой бутылки.
— Прежде чем начнём. С вас компенсация за трёх олухов на моей дороге.
— Компенсация? Это были не мои люди, — делано удивился хозяин.
— Контролировали дорогу ваши. Так что платить тоже вам.
— Хорошо, — как-то легко согласился Змей, — этого хватит? — толкнул он пригоршню монет в сторону собеседника.
— Много. Своё беспокойство я оцениваю настолько и не семином больше, — Ислуин выбрал три серебряных и толкнул остальное обратно. — Так чем же обязан вниманием столь уважаемого человека?
— Ваша…
— Ученица, — магистр заметил, как еле заметно вздрогнул уголок рта Змея. Слишком менялась теперь стратегия разговора, до этого наверняка выверенная и рассчитанная от первого слова до последнего жеста.
— Хорошо, ученица. Вместе с кошельком она взяла одну мою вещь, за доставку которой я заплатил немалые деньги.
— В кошельке ничего не было. Готов свидетельствовать, что отдал его ровно с тем содержимым, что и до утери.
— Но Годфри…
— Солгал. Он специально спровоцировал кражу, чтобы списать на неё пропажу. Если хотите, могу выяснить у него сам, куда делась ваша вещь.
Ни в словах магистра, ни в лице, казалось, не было ничего угрожающего. Но от того, как была сказана последняя фраза, бывалого душегуба, нередко пытавшего врагов и должников самолично, прошиб ледяной пот. А он-то смеялся над подручным, когда Кастет с дрожащими руками пересказывал ночную встречу.
