С трудом мне удалось обнаружить в кладовке посеревший от пыли футляр. Пришлось даже протереть его влажной тряпкой. Когда я его открыла, то увидела ее. И вновь, как в детстве, мне показалось, что скрипка живая. Боже мой, в девятнадцать лет быть такой наивной дурой!
Когда я достала ее, у меня даже слезы навернулись на глаза — я представила, каково было ей все эти годы лежать в темноте и пыли одинокой и всеми забытой.
Но едва только смычок коснулся струн, как скрипка дико завизжала, как будто ее пытали. Ничего не изменилось, скрипка по-прежнему отказывалась мне подчиняться.
За стенкой загадочный музыкант резко прервал свои репетиции, как будто он услышал вопль моей скрипки и из солидарности с несчастным инструментом решил меня больше не баловать бесплатными концертами. Но скорее всего, он решил больше не испытывать терпение Раисы. Баба Рая — тетка решительная, и если уж вцепилась в кого-то, то прощай спокойная жизнь. Видимо, скрипач почувствовал эту черту ее характера.
Незаметно для себя я уснула. А во сне вновь заиграла эта удивительная музыка. Она проникала сквозь кожу и текла по моим венам обжигающим, пьянящим потоком.
Кто-то подошел ко мне и взял за руку. Мы кружились в каком-то безумном танце, и мне было так легко и так хорошо, что хотелось, чтобы музыка не кончалась никогда. Я не видела его лица, лишь размытый темный силуэт, но это ничего не меняло. Какая разница, как он выглядит? Я ничего не весила и почти летала над полом, покорная его рукам. Я вся превратилась в движения и музыку, утратив свою личность.
— Кто ты, — спросила я шепотом.
— Разве это так важно? — ответил незнакомый тихий голос мне на ухо, и я почувствовала, как его горячие губы касаются моей шеи.
— Я хочу тебя увидеть, — попросила я.
— Это невозможно, — ответил он, — я всегда разный.
— Тогда покажи мне, какой ты сейчас, — потребовала я.
— Не торопись.
Потом он отстранился, взял мою скрипку и приказал:
— Играй!
Я хотела ему признаться, что не умею, но так и не решилась, потому что мне казалось, что как только он это узнает, так сразу же покинет меня навсегда.
Скрипка в моих руках нервно задрожала и вздохнула, совсем как человек. Сердце у меня сжалось, предчувствуя, что вот сейчас она заверещит истошно, заскрипит, как старая половица, и мой таинственный кавалер в ужасе от меня сбежит.
Такие чудеса могут происходить только во сне. Я играла на скрипке! Я, которая не могла извлечь из этого инструмента ни одного приличного звука, кроме визга и скрипа, исполняла знаменитый 24 каприз Паганини! Я играла и плакала от счастья. Пусть всего лишь во сне, но моя детская мечта сбылась!
