После того, как как он из дверей штаба выходил, титан трудолюбия и картографической интеллигентности моментально превращался в недотепу с умом и поведением капризного ребенка. Двумя постоянными атрибутами его нрава были жалобы и нелюбезность. В Египте он жаловался на солнце и пески пустыни, в Швейцарии — на горы, в Польше — на грязь, в России — на снег, в Пруссии — на дождь, и вообще, жаловался он везде и на все, поскольку таков уж был его характер. С точно такой же неприязнью выслушивал он просьбы своих подчиненных, и вечно отказывал им, поскольку всегда был ими недоволен, точно так же, как недоволен любой погодой. В Египте Бонапарт сказал генералу Клеберу:
— Приглядись к Бертье, как он капризничает и жалуется. И этого человека с характером старой бабы называют моим ментором! Если я когда-либо приду к власти, то поставлю его так высоко, что каждый увидит его заурядность.
К власти он пришел год спустя, и слово свое сдержал, назначив Бертье маршалом, начальником Генерального штаба, Великим Ловчим Империи и двойным князем: Невшательским и Ваграмским. Но и без того все видели банальность этого наследника Квазимодо с маленьким, бесформенным телом, на котором была насажена еще более бесформенная крупная голова с шапкой курчавых волос, обкусывающего ногти "до локтя", публично ковырявшегося в носу, плохо одетого (адъютант Наполеона, Грабовский: "Мундир и штаны на нем висели"), заикающегося и брызгающего слюной во время речи. Тут следует восхититься мастерством агиографов, который так вот представили внешность Бертье (цитирую по варшавскому изданию 1841 года): "Лицо Бертье было деликатным и мягким, но без чем-либо выделяющегося выражения, поэтому оно странно смотрелось на фоне красивых и мужественных фигур генералов, которыми он руководил".
Все свое свободное время за пределами штаба Бертье посвящал размышлениям на тему: какая же это божья милость, какое неслыханное счастье, что он живет на той же самой планете и в то же самое время, что и прекрасная Мадам Висконти. Но и тут он нашел причину для жалоб. Наполеон, который терпел лишь скоротечные внебрачные связи, запретил мадам Висконти посещать двор, поскольку она была постоянной любовницей маршала. Так что, тем более не могла она, даже если бы и пожелала, сопровождать Бертье в постоянных кампаниях между Пиренеями и Москвой, переодевшись адъютантом, как того массово желали делать "девочки" Массены. Потому упоительные мгновения он мог проводить с ней только лишь во время коротких антрактов в военных действиях.
