Теперь у меня остается обязанность представить портреты обоих игроков.
Палеолог: "В самом начале девятнадцатого столетия царевич Александр, сын Павла I, внук Екатерины Великой, представляет собой красивого двадцатитрехлетнего молодого человека, худощавого, с голубыми глазами, нежными чертами лица, скульптурным носом и светлыми каштановыми волосами. На его лице обаятельная улыбка, отличающая все его поведение, наполненное царственной изысканностью". С течением лет лоб Александра будет становиться все более высоким, и это все, что стоит прибавить к описанию.
Нет, прошу прощения, стоит прибавить еще кое-что, уже сказанное, но что Мицкевич подчеркнул, описывая Александра: "У него единственного из всех российских царей были синие глаза"[21].
Пейр о молодом Наполеоне: "Небольшого роста (168,7 см — прим. Автора), но держащийся прямо, по струнке, уже самой своей фигурой выражал смесь решительности, порывистости и серьезности, которые делали его необычным. Кожа желтоватая, щеки впалые, необычная худоба — обладали чем-то притягательным, проявлялась одна из тех душ, о которых говорит метафора: клинок пробивает ножны".
С течением времени мрачный худышка с хищным лицом начал округляться — приблизительно с 1800 года, что легко отметить, просматривая его изображения кисти Гро, Рёна, Летьера, Изабея, Давида, Фрагонара, Шоде, Кудера, Филипса, Бушо, Лебеля, Жерара, Монсье, Прудона, Серанджели, Верне, Аппиани, Бертона, Понса Камю, Мюлара, Готьеро, Госсе, Руже, Виньерона, Лефебра, Жироде, Делароша, Фламенго, Мейсоньера, Оршардсона, Истлейка и других. Из этих бесчисленных портретов несложно представить эволюцию его полноты, чуть ли не месяц за месяцем. Если же говорить про общее впечатление — для него это было даже неплохо, так как стирало диспропорцию между головой и остальным телом. Как и у всех представителей семейства Буонапарте, у Наполеона была огромная голова, что, особенности в молодости, когда он был худым как щепка — пугало: голова Голиафа на теле голодающего пигмея. Полнота смягчила этот контраст.
Да, и еще одно — у него были красивейшие ладони, "которыми даже самая большая кокетка была бы горда, и кожа которых, белая и гладкая, прикрывал стальные мышцы" (свидетельство герцогини д'Абрантес). Через мгновение эти ладони бросят на стол первые карты.
ПРЕЗЕНТАЦИЯ ЗРИТЕЛЬСКОЙ АУДИТОРИИ
Читатель, хорошо ориентирующийся в реалиях наполеоновской эпохи, легко отметит, что главным противником Наполеона всегда был Альбион. И он будет прав, только у англичан в течение столетий выработался разумный обычай, что политические игры, в которых можно было обжечь себе пальцы, они осуществляли чужими руками, наполнив их перед тем золотом. Говорилось, что "Англия сражается до последнего солдата… своего союзника", и это было чистой правдой. Лондон в ходе большей части Ампира натравливал на Бонапарт другие европейские державы, финансируя их с таким усердием, что — если учесть последовательные поражения, которые наносил врагам "бог войны" — Великобритания пришла к порогу экономического банкротства.
