.
В свою очередь, российский самодержец:
"Лишенный гражданской отваги, с надломленной волей, деятельной лишь посредством временных усилий, вечно запутавшийся в сети противоречивых намерений и обязательств, по необходимости лживый, зато он выработал в себе редкое искусство маскировки и притворства, обмана других людей" ("Большая Всеобщая История" Тшаски, Эверта и Михальского, том VI, Варшава 1936, из части, написанной Марианом Кукелем).
"Насколько Екатерина II представляла собой идеальный тип мужественности в политике, в последовательности, даже в лицемерии, настолько Александр I представляет собой идеальный тип женственности. Он представлял все те черты, которые мы, справедливо или несправедливо, приписываем женщинам, а именно: он менял собственное мнение в зависимости от того, с кем разговаривал, и всегда склонялся к заключениям своего собеседника, никогда он не любил и не умел сопротивляться убеждениям иных людей. Свои собственные мысли он прятал, постоянно увиливал, словно бы страдал недостатком решительности (…) Он не выносил более сильных, чем он сам, индивидуальностей, и все же считался с ними, льстил им и соблазнял" (Станислав Мацкевич "Был бал", Варшава 1961).
"На личность будущего правителя, вне всякого сомнения, повлияло и его участие в трениях между отцом и бабкой, что деформировало характер великого князя, обучало двуличию, скрытности и чрезмерной осторожности, только усугубляло отличавшую Александра нерешительность (…) Он не был выдающимся политиком и не умел последовательно реализовать принятые планы. Зато он искусно лавировал между различными придворными группировками, используя их борьбу для укрепления собственной, весьма часто шаткой позиции" (Ежи Сковронек "Антинаполеоновские концепции Чарторыйского", Варшава 1969).
"Глупец-клеветник, капризный и непредсказуемый интриган, религиозный маньяк, сладкий языком, но фальшивый сердцем циник; ему грозит сумасшествие, как и Павлу, у него нежная плоть, но он плохо слышит, красиво свищет у фортепиано, страстно играет в лото, держит пари с дамами, кто быстрее переоденется. В физическом плане неутомим (…) иногда заставляет своих танцовщиц делать до сорока поклонов в одном танце. Его ужасно заботит внешний вид, и он старается, чтобы белые генеральские панталоны на нем походили на мраморные" (из донесений агентов тайной австрийской полиции во время Венского конгресса: Станислав Василевский "У госпожи княгини", Краков 1958).
