Уселся за ближайший, готовый стартовать столик; знакомых у меня тут нет, все чужаки.
— Хорошего аппетита, товарищи!
— И тебе приятно кушать, — неспешно пробасил в замоскворецкую бороду дедок напротив.
Сидящие по бокам, судя по фасонным черным картузам и застегнутым под горло жилетам, мастера из лампового цеха, отделались степенными кивками. Какая-никакая, а все ж культура! Занятые тяжелым физическим трудом сюда не попадают: книжечки едовых привилегий чудесным образом разошлись исключительно по менеджерами среднего и низшего звена.
Габардиновый непарный пиджак, надетый к обеду, выдает во мне равного, поэтому в разговоре коллеги не стесняются ни капли:
— Начальнички х.евы снова поганой погани людям наварили, — брезгливо передернулся левый мастер от запаха из супницы, водруженной официанткой на середку стола. — Где берут-то ее столько?
— Вовсе совесть потеряли нехристи, уж третья неделя пошла! — с готовностью подтвердил правый. Затем сощурил в мою сторону глаза под начавшими седеть кустами бровей: — Скажи-ка нам паря, когда хоть малая мясинка в супе будет?!
— Года через два…
— Ох-хо, грехи мои тяжкие, — избавил меня от продолжения проголодавшийся дедок.
Ловко потянулся к поварешке, мешанул, зацепил со дна погуще и потащил капустно-пшенное варево к себе в тарелку. Следом утянули пайки мастера. Старшинство за столом тут чтут крепче устава ВКП(б), возьмись я первым – тут же, на месте, пресекут с особой жестокостью.
— Остатки сладки, — с недовольной миной я слил себе все оставшееся в супнице.
Выражение лица лишь ширма, ведь суп сварен на превосходном камчатском крабе, видать доехали наши трансформаторы до Владивостока. А в тех самых остатках – целая тарелка небрежно порубленных фаланг. Ковырять крабятину из панциря за столом некомильфо, да и вчерашние крестьяне поймут неправильно – они скорее будут голодать, но к погани не притронутся. Однако забрать еду из советской столовой домой вполне прилично; тем более Александра последнее время очень, очень уважает крабов.
— Собачку подкормлю, — я вытащил из кармана заранее припасенную газету.
— Побольше бумаги-то наверти, чтоб не промокло, — неожиданно добродушно посоветовал дедок. — Был у меня сеттер в твои годы, ох, как же он стоял! А как подранка на топях добирал…
В уголках глаз дедка налились слезы. Неужто он съел своего пса в трудную годину?
— Б-б-бл. ть! — от души, с расстановкой выматерился левый мастер.
— Опять, — констатировал правый, скособочившись при виде поданных на второе тарелок с крабами и картошкой.
