— Задумался о судьбе нового мира, — честно ответил я.
— Ты, паря, не иначе в рубашке родился, — прокомментировал наше воркование незнакомый усач в шинели, накинутой прямо на белье. — Пуля-то прямиком в сердце шла. Ежели бы не зеркальце твое в блокнотике, быть беде.
— Уж лучше сдохнуть… — начал я, и тут же спохватываюсь. Поздно.
— Хи-и-и, — нервно прыснула рядом какая-то дамочка. — И правда дурачок!
— Нет! — вспыхивает в ответ Саша. — Он у меня самый лучший!
Теперь ржет конями чуть не половина вагона. Глупо злиться на нормальную реакцию нормальных людей. Спустя несколько секунд я, переборов боль, смеюсь сам, как бы не громче собравшихся в купе попутчиков.
Увы, недолго.
— Моя Тонечка умерла, — оборвал веселье бесцветный голос орденоносца. — Я ее убил.
Оказывается, наш стрелок-идиот все еще тут! Я повернул голову в его сторону, поймал взгляд.
— Извини, — кивнул орденоносец мне. — Так вышло.
Быстро поднял все еще зажатый в руке револьвер, приставил дуло к виску.
Бах!
— Седьмой, — зачем-то посчитал я.
2. План там правит бал
Москва, апрель 1931 (9 месяц с р.н.м.)
До второго гудка остались минуты. Серые угрюмые люди из серых домов спешат в каменную клетку Электрозавода.[45] Я один их них, жалкая капля в водовороте человеческой реки. Я такой же как все. Мы променяли свежий сумрак весеннего утра на возню у тяжелых машин. Мы ненавидим бурый кирпич стилизованных под крепость стен и спрятанные за ними закопченные палки фабричных труб. Нас тошнит от вида идущих где-то рядом начальников, друг друга и собственного недобритого отражения. Вдобавок, персонально меня бесит растянутый между семиэтажными башнями проходной плакат с профилями Ленина и Сталина.
Перед распахнутыми дверями мужчины резко ускоряют шаг, женщины бегут: скорее, скорее в одну из очередей к табельным часам. К сожалению, тут нет огромных досок под номерные жестяные жетоны, нет и ленивых табельщиков, считающих недостачу с щедрой пятнадцатиминутной заминкой. Буржуйская механика пробивает время на бумажке с точным бездушием, стоит опоздать на долю секунды, и бухгалтерия без малейшей жалости вырвет штраф из получки. Рабочие пожинают плоды советской индустриализации – Электрозавод, вне всякого сомнения, новейшее предприятие Москвы, копия одного из предприятий немецкого концерна AEG. Еще важнее то, что он заказан и построен в тучные годы первого НЭПа,[46] тогда большевики еще не экономили на таких мелочах, как автоматизация кадрового учета.
