Печь номер два не работала — из каменной груди вынули огненную душу.
Несмит остановился у прокатного стана.
— …целая бригада фьють, — говорил кто-то из его людей. — Были — и нет, только пузыри.
— Какие пузыри? Откуда? — спросил другой литейщик.
— Из задницы дьявола.
— В августе? — сказал третий, вытирая руки о робу. — В августе фьють?
— Ну. За неделю или две до Горацио.
Несмит что-то слышал об исчезновении шахтеров, но благополучно забыл — хватало хлопот с собственным производством. Да и чего удивляться: работа в штольнях, взрывная отбойка — завалило, вот и все пузыри. А вот Горацио… Горацио был человеком, которому Несмит платил заработную плату. Именно кузнец исчез первым.
Из печи текло железо, болезненно-белое для незащищенных глаз; прокатный стан и тяжелый молот скручивали его в полосы. Ловкость машин внушала немое уважение. Уважение и лазейки для улучшения, которые всегда видел Несмит.
Рабочий у молота заметил Несмита.
— Сэр! Бэрри и Дилан… Вы уже слышали?
— Да! — перекрикивая лязг, ответил Несмит.
«Производство — это не только печи, молоты и станы. Это — люди… Куда же они делись?»
Он ощутил жгучую потребность раскусить эту тайну. Перейти по ней с одного берега на другой, как по чугунному мосту через реку Северн.
Вечер был мягким и горячим, будто крица железа, а движения Несмита — упрямыми и методичными, словно наклонный кузнечный молот, наносящий удары с одной и той же силой. Инженер искал Купера.
— Сэр, — просипели слева.
Несмит нескладно развернулся.
— Купер? Что случилось? Помимо…
Кузнец, начальник смены, то ли кивнул, то ли опустил взгляд.
— Уильям… он что-то видел.
— Что?
— Уильям что-то видел, сэр!
— Говори толком.
Купер развел руками.
— Что еще скажешь… Уильям молчит. Парни нашли его за мельницей, когда он таращился в ночь.
— Он всегда был таким.
«Замкнутым… чудаковатым…»
— Все так, сэр. И говорит в основном с печами, но… Парни его растормошили, и он произнес имена Бэрри и Дилана. А потом мы поняли, что Бэрри и Дилана нет… — Черное лицо кузнеца блестело от пота. — Будто сбежали.
На такой вариант Несмит не поставил бы и шиллинга — не за день до получки.
— Где Уильям?
— У плавильных печей, сэр!
У печей Уильяма не было. Парень нашелся за складской решеткой — просто стоял и смотрел сквозь прутья, словно ждал, когда его выпустят. Во время разговоров с Уильямом (если те редкие вопросы и ответы-кивки можно считать общением) Несмит часто испытывал смесь жалости и раздражения, и одно без другого никак — так в древности кузнецы смешивали в ямах куски руды и древесного угля. Литейщик столько времени имел дело с огнем и жаром, что, казалось, стал понимать лишь ломкий язык пламени.
