Умлаут заколебался, поскольку знал, что змея заботится о нем. Но потом Кейтлин отчаянно замахала руками, и его решимость вернулась.
- Почему нет? - спросил паренек. - Она нуждается в помощи, и это займет всего минуту.
Сезамия настаивала, и они снова сыграли в девятнадцать вопросов. Змея узнала местность по описанию принцессы Яне: перед ними была полоса юмористических препятствий. Место, где водились вопиюще бездарные и чудовищные каламбуры. Его следовало избегать.
- Но обогнуть его нельзя, - возразил Умлаут. - Я должен пересечь полосу.
Сезамия считала, что отвлекаться не стоит, и следует продолжать путь к зомби-мастеру, чтобы доставить ему письмо. Они помогут дамочке на обратном пути, если та все еще будет нуждаться в помощи. Это звучало разумно.
Кейтлин умоляюще сложила руки и слегка наклонилась, отчего вырез ее блузки превратился в один сплошной намек. Умлаут решил, что лучше помочь девушке прямо сейчас. Переступив через змеиное туловище, он шагнул в заросли.
Он обнаружил, что стоит в окружении трех тарелок с гренками. Возле одной стояла зеленая табличка с надписью «ШАГРЕНЬ», перед другой - красная под названием «ОГРЕНЬ», а третья белая гласила «МИГРЕНЬ». Гренки дымились и вкусно пахли, заставляя его желудок протестующе бурчать.
Перед тем, как отправиться дальше - выручать даму в беде, Умлаут решил на четверть минутку задержаться и перекусить. Но с какой тарелки можно безнаказанно взять? Значения двух каламбуров он не понимал, но «огрень» напоминала ему об ограх, и ее юноша опасался.
Пока он раздумывал, рядом с «мигренью» появился дополнительный ярлычок: «СЪЕШЬ МЕНЯ». Ага, отлично. Взяв гренку из этой тарелки, Умлаут с наслаждением откусил от нее.
Перед глазами мгновенно ударила белоснежная молния. Он протянул было руку, чтобы ее коснуться, но та оказалась иллюзией. Потом у него заболела голова. Боль была нестерпимой; Умлауту чудилось, что голова с минуты на минуту взорвется. Что все это значит? Он всего лишь откусил от гренки.
Вместе с тусклой лампочкой его посетило смутное воспоминание: мигренью вроде бы называли жуткую головную боль. Хорошо, что Умлаут не успел проглотить кусок. Он поспешно выплюнул его.
Боль утихла. Гренки уже не вызывали повышенного слюноотделения. Только теперь Умлаут осознал всю чудовищность здешних каламбуров. Сам виноват: загнал себя в полосу юмористических препятствий. Оглянувшись, никакого прохода в зарослях паренек не увидел. Они тесно сомкнулись за его спиной.
