Алиса в Нью-Йорке [= Эльза в Нью-Йорке] | страница 2

И вот Алиса, таким образом экипированная, пошла по свету искать свое счастье. Письмо господина Оттера имело один недостаток: в нем не указывался новый адрес фирмы, сменившей свое местоположение около месяца назад. Но Алиса надеялась, что сумеет отыскать ее. Она слышала, что полицейские, если к ним вежливо обратиться, — или по настоятельному запросу розыскного бюро — предоставляют сведения и адреса. А потому Алиса села в вагон поезда на Сто Семьдесят Седьмой улице и поехала на юг, на Сорок Вторую, которая, как она считала, должна была находиться на самом конце острова. Оказавшись там, она некоторое время постояла, приходя в себя, ведь оглушающий шум и головокружительная суета были столь непривычны для нее. Ведь в той части Нью-Йорка, в которой она жила, течет почти что деревенская жизнь, разве что молочницы будят вас поутру не позвякиванием бидонов, а повизгиванием насоса.

Мимо Алисы прошел в направлении «Грэнд-Сентрал»[1] молодой человек, добродушный и загорелый, в шляпе с мягкими полями. Это был Энк Росс с ранчо «Подсолнух» в штате Айдахо, который приехал в восточную часть страны по делам и уже было собирался возвращаться домой. На сердце у него было тягостно: ведь ранчо «Подсолнух» — довольно-таки уединенное местечко, и женщины там днем с огнем не сыщешь. Хэнк питал надежду, что во время визита в Нью-Йорк ему удастся повстречать близкую по духу девушку, с которой он разделит и кров, и благосостояние, однако девушки Готхема[2] не пленили его воображение. Но, проходя мимо Алисы, он приметил ее — приятное бесхитростное лицо и позу девушки, свидетельствующую о ее сомнениях и одиночестве, — и сердце его бешено заколотилось. С чисто западной прямотой и искренностью Хэнк тут же, не раздумывая, решил, что это и есть его судьба. Он знал, что будет любить ее, что она будет счастлива, и на ферме будут расти два подсолнуха там, где прежде рос лишь один.

Хэнк развернулся и направился в сторону Алисы. Вооруженный чистотой своих помыслов, он приблизился к девушке и снял свою мягкополую шляпу. Но не успела еще Алиса взглянуть на его привлекательное открытое лицо, его застенчивые глаза, взиравшие на нее в благоговейном изумлении, как вдруг дородный полисмен набросился на фермера, ухватил его за ворот и припер к стенке. Как раз в это время двумя кварталами дальше из многоквартирного дома выходил домушник, тащивший на плече сумку с награбленным серебром; но это уже, как говорится, ни к селу ни к городу, а разве что к сведению.