К Третьей улице.
***
МАВН
«Мапплвудская Ассоциация Владельцев Недвижимости» — еще одна городская террористическая организация, выросшая из лиги игроков в боулинг. Президент Гор обещал, что статья о полуночном боулинге в новом уголовном кодексе поможет справиться с проблемой, но кодекс застрял в конгрессе.
***
Третья улица вам известна еще лучше, чем мне, — и не по книжкам. Третья улица или что-то вроде нее есть в любом крупном городе. Стальные решетки на всех окнах. Колючая проволока на крышах немногих уцелевших магазинов. Пустыри, усыпанные стеклом, посреди которых ржавыми скелетами разлеглись каркасы сгоревших автомобилей. На каждом углу — голодные юристы с табличками:
«Еда ваша, консультации наши», да нелегальные операционные, замаскированные под легальные бордели. Миля за милей — пестрые, бодрые щиты фирм по торговле недвижимостью, с болтающимися на ветру плакатиками-дополнениями: «Предоплата — 0$. Торг возможен. Владелец очень заинтересован. Позвоните нам, ради всего святого. Век вашей доброты не забудем».
Ну а истина в том, что Третья улица кажется страшнее, чем есть — за исключением временного периода с 11 вечера до 3 утра с пятницы на субботу, когда она страшнее, чем кажется. То есть я вновь пережил путешествие по ней, выехал на Медвежью авеню и свернул на север, гордясь тем, что до дома осталось всего двадцать перекрестков.
И тут я, как последний дурак, остановился у светофора на улице Маргарет.
У автобусной остановки сшивались какие-то жутковатого вида ребята. Кто они такие, я никак не мог определить: не то мямлерпанки, не то гавкерпанки, а может, кряккерпанки; блин, панк-стили мутируют так быстро, что даже Интернет за ними угнаться не может. Факт тот, что они передавали по кругу огромный пакет «Анаболических стероидов в шоколадной глазури» и смотрели на меня косо, так что я тоже не спускал с них глаз. Их отличительные цвета были мне до боли знакомы, но к какой банде они относятся, я вспомнить никак не мог. Что до светофора, то он стоял с таким видом, точно никогда не соберется сменить красный на зеленый.
Следующее, что я услышал, — характерный стук, рождающийся при соударении стекла в левой дверце и окованной бериллом хоккейной клюшки из углеродного волокна. Я обернулся.
Господи Исусе. У машины стоял Он. Рост — как минимум шесть футов четыре дюйма. Вес — двести шестьдесят фунтов (в основном хирургически накачанные мускулы и оригинальные серьги во всех частях тела). Первой моей мыслью было: «Как же он через металлодетекторы в аэропорту проходит?» — но этот вопрос поспешил уступить дорогу холодному потоку абсолютного ужаса. Мои жилы лопнули, разорванные ледяными кристалликами, в которые превратилась моя кровь.
