Недавно я «случайно» забрел в базу данных отдела кадров и выяснил Мелиндину квоту производственных расходов. Тра-ля-ля! Будь она хоть трижды многообещающим Зам. Старш. Инспектора по персоналу, рано или поздно компания таки заставит Мелинду платить из собственного кармана за ложные вызовы полиции к ее четырехколесной собственности — иначе к июлю мы закроемся по 11-й статье Коммерческого кодекса (банкротство). У меня с Мелиндой огромадные личные счеты — так что я ждал, не мог дождаться, пока дурость наконец-то выйдет ей боком.
Если бы эта мелкая гнусная мечта о справедливом возмездии не согревала мое сердце, я замерз бы насмерть, так и не преодолев последних пятидесяти ярдов, отделявших меня от Южного входа. Я уже занес ногу над первой ступенькой теплой, крытой лестницы — готовясь войти в зону полного обзора охранных видеокамер, — как заметил уголком глаза некий объект, опасливо отступивший в тень. Между колонн портика кто-то притаился!
Я среагировал так, как приказали мне инстинкты. У меня бурый пояс по искусству самосохранения жертвы: в мгновение ока мое дыхание сделалось быстрым и неглубоким, коленки подогнулись и задрожали, а руки повисли как плети. Слух и зрение перешли в режим автоматической фиксации улик, болевая чувствительность мучительно обострилась, перед глазами заплясал алфавитный перечень адвокатов, занимающихся производственными травмами. Черт возьми, если мне посчастливится стать жертвой преступления на территории компании, всю жизнь буду как сыр в масле кататься!
Медленно-медленно из-за колонны выступил смуглый низкорослый человек восточного типа. Кто он? Версий у меня было хоть отбавляй. Киллер? Шпион конкурентов? Еще один террорист из ФОКЛ (впрочем, для этой конторы что-то слишком худоват)?
Нет. То был Гасан Табули. Мой начальник. Он стоял наклонив голову, ежась от холода. Ворот его пиджака был поднят. Дождь струился по его редеющим, черным с проседью волосам и бороде, облепляя круглыми каплями толстые линзы очков в железной оправе. Пытаясь укрыться от дождя и ветра, что угрожали ему с одной стороны, и охранных видеокамер — с другой, он в последний раз, отчаянно, испуганно затянулся…
Угадали, сигаретой. ТАБАК. Перед моим мысленным взором возник уже другой список адвокатов — мастаков по делам о загрязнении воздуха физическими лицами. Усилием воли я вытащил себя за шкирку из этого долбаного режима «Мыслитель» и снова стал нормальным человеком.
— Здраст… Гасан.
