Вошедший заговорил, скороговоркой выплёвывая слова:
— Я страшно виноват перед вами. Произошла непростительная ошибка… Нет у вас никакого рака, понимаете… Тогда, на приёме, я по оплошности взял результаты анализов другого пациента. Не ваши, понимаете… У вас панкреатит, а не рак, хроническая форма панкреатита… никакой угрозы для жизни… С вами всё в порядке?
Заметив, что «пациент» никак не реагирует на его слова, доктор с тревогой заглянул тому в глаза. Их взгляды пересеклись. Доктор отпрянул: глаза его визави были пусты и безжизненны.
— Простите меня, прошу вас, — окончательно стушевался доктор. — Я причинил вам боль, но, поверьте, без злого умысла… — Он ещё долго что-то говорил о врачебной этике, о клятве Гиппократа, о совести, долге, человечности, своей готовности искупить вину — немедленно, сию минуту, не откладывая в долгий ящик. — Я обо всём договорился, всё устроил. Вас положат в лучшую клинику, подлечат по высшему разряду. Там прекрасные врачи, да и обслуживание не в пример обычным городским больницам… Собирайтесь. Я жду вас внизу, в машине. Десяти минут хватит?
«Пациент» скупо кивнул.
— Вот и прекрасно. — Получив однозначный, хотя и безмолвный ответ, доктор сразу заторопился. — Обещаю, вы останетесь довольны. И ещё раз простите.
Хлопнула входная дверь, по лестнице застучали удаляющиеся шаги нежданного посетителя.
Смысл услышанного медленно доходил до его сознания. Ни радости, ни облегчения визит доктора не принёс — напротив, он вдруг остро почувствовал, как что-то чужеродное болезненно вторгается в его опустошённую душу, будит страх и тревогу в сердце, питает иссушенный мозг ядом давно исчезнувших мыслей. Только-только обретённая свобода снова оказалась под угрозой, бремя жизни вновь ложилось на плечи, уже успевшие отвыкнуть от груза повседневных проблем. Пройдя через муки отречения от всего самого дорогого, что было в его жизни, перечеркнув прошлое, избавившись от настоящего, лишившись будущего, он обрёл взамен совершенный покой и своего рода счастье — счастье безгранично свободного человека. И вот теперь его хотят всего этого лишить. Появление совестливого доктора он воспринял как угрозу своему покою, как покушение… нет, не на жизнь, а на смерть. Его смерть. Смерть, неизбежность которой давно уже стала результатом его свободного выбора.
Он не мог этого допустить. Не мог и не хотел. Возвращение в стремительный круговорот жизни означало для него отступление, потерю завоёванных позиций. Нет, это было свыше его сил. Зачем? зачем всё начинать сначала? Ведь конец всё равно один…
