Прометей раскованный | страница 8
Правда, собственные его научные интересы стояли далеко от атомного ядра. Институт тяготел к физике твердого тела, открытия в других областях не могли изменить раз выбранное направление. Но Иоффе умел отделять физику в целом от частных проблем, изучаемых в его институте. И он не препятствовал сотрудникам заниматься тем, к чему их влекло. Может быть, кто-нибудь заинтересуется загадкой нейтрона?
В Ленинград пришли французские и английские журналы, можно было детально ознакомиться с дискуссией между физиками Парижа и Кембриджа. Собственно, дискуссии — в смысле словесного спора — не было. Парижане поставили блестящий эксперимент, но неверно его истолковали; правильное объяснение, воспроизведя их эксперимент, дали англичане. Все это, конечно, интересно, считали физики, но подождем дальнейших сообщений. Открыта новая частица — а что с ней делать? На что она, так сказать, годится? Энергичные французы, искусные в эксперименте англичане сейчас, несомненно, расширяют свои опыты. Немцы тоже не останутся в стороне. Посмотрим, что у них получится.
Ни одному из сотрудников института не пришла в голову мысль самостоятельно понаблюдать бериллиевое излучение, ни один не пожелал ради этого отставить на время собственные работы. Им в Ленинграде, к сожалению, пока не по силам соревноваться с блестяще оборудованными лабораториями Парижа и Кембриджа.
Зато новые открытия не могли не стать темой бесед. Особенно увлекался этим молодой теоретик Дмитрий Иваненко. Его тянуло к трудным проблемам физики. Год назад в соавторстве с таким же молодым астрономом Виктором Амбарцумяном он пытался разрешить трудности модели атомного ядра смелым допущением, что пространство внутри ядра отнюдь не евклидовой структуры. И когда пришло известие об открытии нейтрона, Иваненко заполонила мысль, что нейтрон как раз та частица, какая способна решить ядерные загадки.
В начале 1932 года — еще и двух месяцев не прошло со дня открытия нейтрона — Иваненко выехал на несколько дней в УФТИ — Харьковский Физико-технический институт. УФТИ был детищем ленинградского института. Физтех в Ленинграде «размножался почкованием» — давал своих работников для новоорганизованных институтов в Свердловске, в Харькове, в Томске. В Харьков поехали в 1928 году, когда там возник новый институт, еще молодые, но уже сложившиеся физики, каждый со своими научными увлечениями и своей тематикой: Иван Обреимов, директор УФТИ, Кирилл Синельников, Антон Вальтер, Александр Лейпунский, заместитель директора, и другие, а среди них — и Дмитрий Иваненко. Проработав в Харькове с год, он был отозван в Ленинград, но сохранил живую связь с Украиной — редактировал выходящий в Харькове на иностранных языках «Физический журнал Советского Союза», участвовал в теоретических семинарах и совещаниях. Сейчас он как раз и спешил на одно из таких совещаний.