за этим огнем.
– Так бы сразу и сказали! – Старик протянул Арни руку, и тот ее пожал. – Моя фамилия Лебэй. Роланд Д. Лебэй. Военный в отставке.
– Арни Каннингем.
Мне он только махнул: ясное дело, ему нужен был мой приятель, а я ему на фиг не сдался. К чему церемонии, Арни мог бы сразу вручить Лебэю свой бумажник.
– Сколько? – спросил он и тут же добавил: – За такую красавицу никаких денег не жалко.
В душе я даже не вздохнул – застонал. К бумажнику только что присоединилась чековая книжка.
На секунду улыбка Лебэя чуть померкла, а глаза подозрительно сощурились. Он, видно, решил, что его разыгрывают. Внимательно осмотрев восхищенную рожу Арни на предмет злого умысла, он ничего такого не обнаружил и задал абсолютно безупречный вопрос:
– Сынок, у тебя раньше была машина?
– У него «Мустанг-Мач-2», – встрял я. – Предки купили. Коробка «хёрст», наддув, асфальт плавит даже на первой передаче. Зверюга…
– Нет, – тихо произнес Арни. – Я только этой весной права получил.
Лебэй бросил на меня хитрый взгляд, а затем переключил все внимание на главную жертву. Он положил обе руки на поясницу и потянулся. Нас обдало запахом кислого пота.
– В армии мне повредили спину, – сказал старикан. – Инвалидом сделали. От врачей никакого толку. Если кто вас спросит, куда катится наш мир и почему, отвечайте: всему виной врачи, коммуняки и ниггеры-радикалы. Коммуняки – самое большое зло, но врачи от них почти не отстают. А если вас спросят, кто вам это сказал, можете смело назвать мое имя. Роланд Д. Лебэй, так точно, сэр!
Он зачарованно погладил обшарпанный капот «плимута».
– Это моя самая любимая машина, лучше у меня никогда не было. Купил ее в сентябре пятьдесят седьмого. В ту пору новые коллекционные автомобили выходили на рынок в сентябре. Летом производители дразнили народ фотографиями машин под белыми чехлами, так что все с ума сходили от любопытства. Теперь уж не то. – Его голос буквально сочился презрением к нынешним временам. – Она была новая. А пахла как!.. Нет на свете запаха приятнее, чем запах новой машины. – Он задумался. – Ну, после женской киски.
Я посмотрел на Арни, изо всех сил прикусывая себе щеки, чтобы не расхохотаться. Арни бросил на меня все тот же восхищенно-завороженный взгляд. Старикан нас как будто не замечал, он улетел на другую планету.
– Я тридцать четыре года носил хаки, – сообщил нам Лебэй, все еще поглаживая капот машины. – Ушел в армию в тысяча девятьсот двадцать третьем, когда мне было шестнадцать. Жрал пыль в Техасе и гонял вошек размером с лобстеров в борделях Ногалса. Во Вторую мировую я видел солдат, у которых кишки через уши вылезали. Это было во Франции. Ей-богу, через
