В силу этой учебной специфики мы раньше, чем летчики многих других авиационных полков, получили сведения о том, что в наши строевые летные части стали поступать новые отечественные истребители — МиГ-1, Як-1 и ЛаГГ-3, и не без основания ожидали, что в скором времени эти новые машины поступят и к нам и мы начнем на них переучивание переменного состава полка. Штатный состав нашего полка был силен в летной подготовке, мы с нетерпением ожидали новые машины, уважая в то же время и нашего трудягу «ишачка» — И-16. К концу тридцатых годов И-16 как боевой самолет-истребитель зарекомендовал себя неплохо, особенно в боевых действиях на Халхин-Голе. «Ну что за самолет! — говорили летчики. — На нем можно замкнуть вираж вокруг телеграфного столба!» Это, конечно, было образное полушутливое высказывание, но в нем отражалось доверие к машине. И-16 обладал очень высокой маневренностью — одно из самых важных качеств для истребителя. К тому же уже была запущена в серийное производство последняя модификация И-16 с более мощным мотором. Я очень любил свою «голубую семерку», много и с удовольствием летал. Впрочем, в последний предвоенный год все мы в полку много летали, вели учебные воздушные бои, учились метко стрелять. Бывало, летчики ссорились между собой, если по плановой таблице кому-то перепадало меньше полетов, чем хотелось. Кроме того, мы получали большой налет на учебных самолетах А. С. Яковлева УТ-1 и УТ-2 — неприхотливых, легких и надежных. С благодарностью вспоминаю эти замечательные самолеты. За счет УТ-1 и УТ-2 мы сохраняли ресурс боевых И-16.
Как я уже говорил, мы переучивали руководящий летный состав аэроклубов. В те годы работа аэроклубов была поставлена основательно, тысячи энтузиастов авиации получили в аэроклубах хорошую профессиональную подготовку. [5] В нашем полку командный состав аэроклубов быстро и уверенно осваивал И-16. Прошедшие такую подготовку летчики получали квалификацию летчиков-инструкторов. С уважением вспоминаю аэроклубовских летчиков, которых обучал в последний предвоенный год: Родина, Гринева, Сазонова, Аликулова, Доильницына, Сыскова. Не знаю, как сложились их военные судьбы, но уверен, что они стали отличными воздушными бойцами и неплохими инструкторами.
В январе сорок первого года я был назначен помощником командира эскадрильи. Понятно, забот прибавилось. Казалось бы, хватало дел, но жили мы с каким-то постоянным избытком сил — такое удивительное было время! Сейчас мне кажутся странными страсти, которые, как эпидемия, время от времени захватывали нас, но хорошо помню, что был, скажем, период, когда многие взялись за изучение иностранных языков. Я и некоторые мои товарищи с фанатическим упорством штурмовали английский. Наше рвение удивляло даже преподавателя — пожилую женщину, которая умело поощряла нас. Почему вдруг это? Почему языки? Почему именно английский? Вроде бы ей было непонятно. Сейчас я и сам уже не помню, какие соображения заставили меня с такой решимостью ринуться в этом направлении. Полагаю, что все дело было в нашем мироощущении тех лет, на которое во многом повлияла профессия. Став авиаторами, мы тем самым как бы перешли в иной разряд людей — людей, которым доступны чувства и впечатления полета.
