- Нет... класть его в больницу.
И, отвернувшись, поднесла к глазам передник.
Мальчик же как раз в это время колотил по лбу серенького котенка, который вдруг запищал раздирающе, и она обернулась к нему с умоляющим лицом:
- Петя!.. Ну, разве же ты не понимаешь?..
Петя нахмурился, бросил котенка, постоял немного задумчиво, положив обе руки на запрокинутый лоб, и потом, глядя мне прямо в глаза, взял коробочку спичек, лежавшую около печки на стуле.
Очень худая, совершенно прозрачная рука жены Ефима Петровича немного отвернула край байкового одеяла - не под бородою (тут плотно лежал на нем подбородок), а от левого плеча: должно быть, измученная женщина подумала, что так дышать раненому будет легче.
В окно видна была черепичная крыша в снегу и столбы метеорологической станции, выкрашенные в белый цвет. И я заметил еще, как маленький Петя, устроившись около загадочного льда на стекле, протягивал к нему зажженную спичку.
- Какое несчастье! - сказал я, избегая глядеть в глаза женщины и глядя выше их, на простую плоскую прическу из скудных темных волос. - Но ведь бывают случаи, когда сотрясение мозга...
Я старался говорить вполголоса, но она меня перебила:
- Вы думаете, он что-нибудь понимает?.. Нет... он... ничего не слышит даже...
- Однако же он сказал сейчас мне свою фамилию, - возразил я живо.
- Это доктор Мичри... внушением его пробовал лечить... приказал ему... А больше он ничего не говорит... Он спит все время...
Шея у нее была тонкая, высокая, напряженная; губы сухие, белые; глаза с застывшим испугом.
- Ах, Ефим Петрович, Ефим Петрович!.. Недавно он был у меня... - сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
Она ничем не отозвалась на это, только повела ранеными глазами туда, где устроился Петя.
Петя был так занят своим льдом, что не успел заслонить плечиком зажженной спички, и она заметила этот маленький бледный огонек.
Может быть, он напомнил ей огонек той восковой свечки, которую вот-вот, через день, через два, принесет и зажжет какая-нибудь старушка соседка у тела ее мужа, - и она порывисто бросилась к окну, с криком:
- Пе-тич-ка!.. Отец умирает, а ты...
Я поклонился ей низко и вышел.
И потом на улицах, где все укрывающий снег падал шапками, я долго не отводил своих глаз от внимательных глаз совсем маленьких, обрадованных первым снегом детей.
Вот они впитывают, вот они запоминают, - они делают каждый миг величайшие открытия!..
Может быть, в какой-нибудь из этих голов, с незаросшими еще родничками черепа, зарождается вот теперь большая в будущем мысль: мысль о том, как потрясенный, сотрясенный, дрогнувший человеческий мозг поставить на место, упрочнить?.. В какой же именно?
