— И лучше быть замужем за любым из его протеже! — взвизгнула сестра. — Чем угаснуть старой девой-приживалкой при сестре, которая вышла замуж за моего любимого!
— Маубенрой? — Фаина застыла, резко отняв руки от лица. — Раи, но когда? Когда ты успела? И почему я не знала?!
— Потому что тебе ничего не интересно, кроме твоих идиотских камней и карт! — со слезами крикнула младшая. — Потому что ты эгоистка! Ненавижу! Ненавижу тебя!
— Подожди, не кричи так, — Фаина настолько растерялась, что просто не знала, как успокоить сестру. — Завещание… и договор. Надо их прочесть, вдруг там найдется лазейка и мы отменим весь этот кошмар?! — она кинулась к столу и схватила папку.
Но Раина, совершенно потерявшая голову от злости и отчаяния, не стала ждать, что ее сестра вычитает в бумагах. Оглядев комнату безумным взглядом, она вдруг схватила с подставки вазу и…
Серое безвременье встретило Фаи Леннистон липкой прохладой и тишиной. Едва видимая тропинка горной кладкой стелилась под ноги, зазывая ступить на нее и идти, не останавливаясь, пока своды родовой пещеры не примут свободную душу.
Но Фаи медлила. Было как-то обидно и… беспокойно. Раина редкая дура и истеричка, но ведь сестра. Родная, любимая. Она не виновата в том, что отец оставил такое дикое, прямо пещерное, завещание, ни с того ни с сего вспомнив древние обычаи и выбив свою волю на стене Первохрама. Старый маразматик… Вспомнил про величие рода, про ответственность перед предками и долг огненной крови, когда сам уже ни за что не должен был отвечать.
Не удивительно, что, когда завещание огласили, обе сестры сначала впали в ступор, а затем… а затем младшая, которую лишили всего, впала в истерику и убила старшую сестру.
Фаи вздохнула и удивилась. Она точно знала, что умерла, и вместе с тем чувствовала нешуточное любопытство — а как она тогда дышит? Душой? Привычное любопытство, не раз служившее предметом неудовольствия родителей, гувернанток и воспитательниц пансиона Каменноликой Иоли, не оставило ее и после смерти. Как… интересно. А почему? Это все же свойство духа, а не глупого тела, как утверждала матушка-хранительница?
Еще раз вздохнув, Фаи осторожно попробовала ногой первые камни кладки. Обычный клинкерный кирпич, старый, истертый. Как жаль, что придется уйти по нему и оставить Раину над собственным остывающим трупом.
Нет ни малейшего сомнения, что малолетнюю крысу, идиотку и истеричку повесят. У нее даже не хватит мозгов замести следы. А все оправдания, которые придут в пустую головку перепуганной девчонки, будут шиты белыми нитками и только подтвердят ее вину. Папа-папа… и чего ты добился, силой продавливая свою волю и вынуждая нас поступить по-твоему?
