— Он? — тихо спросил Марат.
Елена пожала плечами. От теплого кофе ее отвлек звонок мобильного. Номер она узнала. В начале расследования она раздала визитки сотрудникам киностудии в надежде получить дополнительную информацию. Самой словоохотливой оказалась Ирина Юшкевич. Художница по гриму горела желанием помочь следствию и делилась тайнами закулисной жизни студии.
— Ланская мне рассказала, что ее расспрашивали про Сухоноса, — без предисловия начала Юшкевич.
— Мы многих опрашиваем…
— Ланская не знает главного. Весной Нестеренко сделала аборт.
— Так, и…
— Сухонос хотел ребенка, а Леся — карьеру. Он избил ее, сильно. Я накладывала грим на синяки и могу подтвердить.
Уточнив детали, Петелина вернулась к рабочему столу. Сухонос взялся за ручку, собираясь подписывать протокол, однако следователь забрала у него бумаги.
— Мы не закончили, — объяснила она и села напротив подозреваемого. С минуту молчала, заново изучая лицо домашнего садиста, затем включила диктофон и задала вопрос в лоб: — Гражданин Сухонос, когда ваша жена забеременела, вы были против аборта?
Сухонос отпрянул, опустил взгляд, сцепил ладони.
— Леся все сделала без меня. Пошла и сделала. Даже не предупредила.
— И вы ее избили? Отвечайте!
— Не удержался, ударил. Это был единственный раз.
— Свидетель рассказала о пяти синяках: два на лице, еще на груди и бедрах.
— На меня что-то нашло. Но я извинился перед ней, стоял на коленях, умолял о прощении.
— Этот факт я тоже отмечу в протоколе, — холодно заверила следователь. — Перейдем к подробностям.
Петелина дотошно выяснила все обстоятельства семейной ссоры, закончившейся побоями, — картина получилась неприглядная. Оформив окончательный протокол допроса, разъяснила Сухоносу его статус в качестве подозреваемого и пригласила криминалиста для взятия пробы ДНК и снятия отпечатков пальцев. Когда с формальностями было покончено, она отпустила Сухоноса под подписку о невыезде. Сценарист вышел из кабинета пятясь, с опаской поглядывая на Валеева.
Марат недоумевал:
— Почему? Его можно было закрыть на двое суток, проверить чулки. А вдруг они те же самые?
— Другие.
— А за избиение супруги?
— Нестеренко его простила, а мы расследуем убийство.
— Тогда он ее побил, а сейчас убил, — настаивал Марат.
— Не забывай о первом убийстве. Допустим, Сухонос мстил жене, но при чем тут Рудакова? Два убийства совершены как под копирку.
— Он мог убить первую жертву для отвода глаз. Он же сочинитель детективов, человек с больной фантазией.
