— Как на машине, что ли? — фыркнул Рыков и перевел взгляд на полку с нижним бельем.
Пока Щукин укладывал шкатулку в сумку для инструментов, его напарник подцепил черную комбинацию и рассмотрел ее. Белье оказалось порванным. Глаза Рыкова распахнулись от злости, рот ощерился:
— А ведь это я ей подарил. Выбрал самую красивую, возбуждающую, а старый козел сорвал с нее и…
Он зарычал и смахнул рукой хрустальную вазу с комода. Та ударилась о стену, шлепнулась на пол и раскололась. Рыков в ярости подхватил крупный осколок и разрезал им картину на стене.
— Ты что творишь? Мы же договорились действовать тихо, незаметно.
— К черту! — отмахнулся Рыков, переходя в гостиную. — Бить Чантурия мне не дали, так пусть знает, что его кто-то люто ненавидит.
В одной руке он сжимал скомканную комбинацию, а в другой треугольный осколок хрустальной вазы. Он размахивал обеими руками, кромсая полотна картин в пышных рамах, разбивая кубки и статуэтки.
Щукину потребовались недюжинные усилия, чтобы обуздать напарника и утащить из квартиры, пока не всполошились соседи.
В салоне автомобиля гремела музыка, Валеев вел машину с ребяческой беззаботностью, разве что не лихачил.
Неужели на него так подействовало общение с куколкой-медсестрой? — думала Елена. У правильно сделанной девицы грудь выпрыгивает из лифа, губки навыкате и ни одной морщинки на мордашке, а у нее возрастные изменения проявляются все отчетливее. Рука порывалась достать зеркальце, чтобы рассмотреть себя, но Марат сразу раскусит ее опасения, начнет невольно сравнивать. О боже, так действительно всерьез задумаешься о пластике — она даже рекламный буклет не выбросила, сунула в сумочку.
Елена припомнила игривое щебетание Марата с девушкой, строго взглянула на него и приглушила музыку:
— Что за спектакль ты устроил? Зачем выпросил халат?
— А ты никогда не хотела побыть медсестрой? — стрельнул глазами Валеев.
— Дожили. Сегодня я медсестра, а завтра стюардесса?
— А почему бы и нет?
— Начнем с женщины-полицейского. Прикую тебя наручниками к кровати, а сама пойду спать на диван.
— Не нам, так Ване с Галей пригодится, — продолжал усмехаться Марат.
— Гале не подойдет. Она беременна.
— Серьезно?
— Конечно, серьезно.
— Беременная, — нараспев, произнес Марат. — Слово-то какое приятное, округлое, нежное. Знаешь, Лен, беременная женщина таит в себе особое очарование. Жаль, что тебя я беременной не видел.
«Не поздно исправить, — чуть не вырвалось у Елены. Она прикусила язык. — Спасибо, Астаховской. Закинула зернышко искушения, и оно дает всходы». Вслух произнесла:
