Она уточнила:
— Игорь, ты предлагаешь забрать все?
— Да, и побыстрее, а то хитрый Ромик нас надует.
— Мы обещали отдать половину Автору.
— Не жирно ли будет? Я лично ничего не обещал. Зачем делиться неизвестно с кем?
И этот такой же, поняла Алена. Она не стала спорить, объяснять про карьеру и свои актерские амбиции. Если каждый сам за себя, ей следует мыслить так же.
— Я все подготовлю и дам тебе знать, — пообещала она, вырываясь из цепких объятий.
Проходя по коридорам студии, Ланская ломала голову над тем, что ей теперь делать. Остановилась около кабинета Гоши. Только не сейчас. Прошла мимо офиса продюсера. Сюда тем более незачем соваться, там могут быть полицейские. Ноги привели к гримерным. Сейчас съемок нет, можно найти пустую и подумать в одиночестве, как выжать максимум из сложившихся обстоятельств.
Первая же гримерка оказалась свободной. Алена упала в кресло и увидела себя в трехстворчатом зеркале. На ее шее и в ушах броская бижутерия. Можно убеждать себя сколько угодно, что бижутерия модна и практична, но она далеко не подросток, а женщина в расцвете своей красоты — и достойна большего. Мужчины ради нее готовы на преступление: это тешит самолюбие, но вечно зависеть от них унизительно. Она способна сама стать автором своей судьбы.
Дверь гримерки открылась, прервав ее мысли. Ланская увидела вошедшего и поняла, что забыла о главном: о смертельной опасности.
Дверь закрылась — на нее надвигался Автор. Приближающиеся руки растянули черный чулок, словно проверяя его прочность. Алена вжалась в кресло и загородилась руками. Позабыв все актерские ужимки, которые так часто применяла в жизни, она заговорила быстро и сбивчиво:
— Я помню и все верну. Деньги вынесли и спрятали. Я не знаю, где они. Мне надо встретиться с исполнителем, и тогда, все будет, как договаривались. Я узнаю и сразу же все отдам. Еще день или два, и я получу…
Человек, к которому она обращалась, толкнул ногой вращающееся кресло и ловко обмотал вокруг ее шеи черный чулок. Алена зажмурилась, вцепившись пальцами в удавку, а когда сорвала чулок, ее распахнутые от ужаса глаза увидели в створке зеркала открытую дверь.
В гримерной никого не было. Так хотелось верить, что никто и не заходил сюда, что ей все привиделось. Однако чулок в руках и слова, которые ей прошептали на ухо: «у тебя два дня, иначе будешь третьей», — отдавали настоящей угрозой.
