Но эти соотношения явятся предметом нашего внимания во второй части нашего труда. А сейчас нам важно констатировать, что поскольку земная Церковь не может быть вполне тождественна Телу Христову, быть Его идеальной реализацией, но является «образом Бога», постольку непосредственно Сам Христос и не может зримым образом священнодействовать в земной Церкви в отношении каждого человека и всех вместе, но избирает из мужской половины «царственного священства» определенных людей, наделяя их сообразностью Своему Священству, хотя незримо в таинственном плане именно Сам Христос действует в священниках и через них как Первообраз в Своих образах посредством Своих благодатных энергий, сообщаемых Духом Святым.
Цель же Церкви, в том числе и по отношению к носителям священного сана, в том, чтобы посредством образа всех и вся привести к бытию в Первообразе, во Христе, в Царствии Его Небесном!
О УПОДОБЛЕНИИ ХРИСТУ В ТАИНСТВЕ СВЯЩЕНСТВА
Теперь необходимо уделить особое внимание вопросу о «подобии» Господу Христу тех, кто получил в таинстве Священства сообразность Ему. Поскольку человек вообще сотворен «по образу и по подобию» Божию, то законно допустить, что и в священнике Церкви Христовой должны присутствовать оба таких же начала — образ и подобие Христу, или — сообразность и уподобление Ему. Мы уже отмечали, что сообразность предполагает наряду с властью «вязать и решить» и тайнодействовать в Церкви также и ряд таких дарований, как любовь к пасомым (к Церкви), учительность, дары управления и разумения вещей духовных. Отмечалось, что в отличие от власти «вязать и решить» и тайнодействовать эти прочие дарования изменяемы, подвижны, зависят от колебаний духовного состояния священного лица. Что же в таком случае является определяющим фактором такой подвижности, изменяемости?
Стремление священнослужителя к уподоблению Христу по состоянию души, то есть по святости, или упадок (отсутствие) такого стремления.
Оговоримся сразу, что речь идет не о том, чтобы стать таким же, как Христос, тождественным Ему в святости (это было бы безумным желанием), а лишь о том, чтобы обретать, по возможности, все большее и большее подобие Ему в этом отношении. Такому стремлению, движению не может быть предела и конца, ибо бесконечна святость Спасителя! Но такое движение и стремление в душе священника непременно должно быть. И нам представляется, что желание его, начальный импульс к нему также подаются даром в таинстве Священства. В Православии, особенно в русском, священники даже внешне искони старались быть похожими на Христа. Это выражалось, и теперь еще иногда выражается, в стремлении носить нестриженные волосы и бороду, духовные одежды в повседневной жизни, что ныне часто подвергается поношению и осмеянию. «Не в бороде и не в волосах святость», — говорят при этом критики древней традиции. Конечно, — не в волосах и бороде! Конечно, все это внешнее может быть лишь неким фарисейством, стремлением иметь «внешность благочестия, силы же его отвергаясь», как говорит апостол. Фарисейство может назаметно извратить любое доброе начинание. Но критики традиции никак не хотят замечать того положительного, что в ней (как в традиции) безусловно есть, а именно — доброго желания русского народа видеть в своих священнослужителях образ Христа как по духовному состоянию, так и по внешнему виду! Ведь само собою подразумевается, что прежде всего носитель священного сана должен уподобляться Христу в святости жизни. А уж в таком случае он неизбежно сам захочет иметь и внешнее подобие облику Спасителя. Случай, когда происходит обратное, когда желание внешнего уподобления предшествует желанию уподобляться внутренне, чрезвычайно опасен и может привести к ужасающим последствиям несоответствия внешнего внутреннему. Но мы ведем речь о правиле, а не об эксцессах и исключениях. Разве не правилом является искреннее, сердечное желание новопоставленных священнослужителей уподобляться Христу в святости жизни? По опыту Церкви известно, что это всегда так. Значит, начальный импульс такого стремления все же именно подается человеку в таинстве Священства.
