Он идет в номер 408 — который, как и ожидалось, находится прямо рядом с королевским люксом, где вот уже месяц располагается офис Ашары Комайд. Кхадсе точно не знает, чем она занимается. Ходят слухи, что Комайд руководит каким-то там благотворительным фондом, собирает бездомных детей и подыскивает им дома.
Но, если верить нанимателю Кхадсе, дело отнюдь не в этом.
«Впрочем, — думает Кхадсе, тихонько открывая номер 408, — чокнутый ублюдок также сообщил, что отель напичкан средствами защиты. — Он распахивает дверь. — Но я бы не назвал двух молокососов такими уж суровыми защитниками».
И опять Кхадсе пытается не думать о пальто и туфлях, в которые одет прямо сейчас. Пытается не думать, почему наниматель предположил, что эти предметы одежды воспрепятствуют защитным мерам Комайд — ведь это, конечно же, означало бы, что Кхадсе не в силах увидеть, как именно защищена ее контора.
Это его весьма тревожит.
«Бред сивой кобылы, вот что это такое, — думает он, закрывая за собой дверь. — Попросту бред сивой кобылы».
Люкс пуст, но обстановка отлично знакома Кхадсе, от оружия на дальнем столике до отчетов службы безопасности на прикроватной тумбе. Здесь охранники готовятся к работе — вот и телескоп, с чьей помощью они с балкона наблюдают за улицей, — а вот тут они спят в перерыве между сменами.
Кхадсе подбирается к стене, прижимается к ней ухом и прислушивается. Он почти уверен, что Комайд там, с еще двумя охранниками. Необычно много телохранителей для бывшего премьер-министра, но ведь Комайд чаще угрожали расправой, чем почти всем ныне живущим политикам.
Он слышит двух телохранителей. Слышит, как они прочищают горло, тихонько кашляют. Но Комайд он совсем не слышит. И это вызывает беспокойство.
Она должна быть там. Должна, без вариантов. Он хорошо подготовился.
Быстро соображая, Кхадсе тихонько проходит на балкон. В дверях стеклянные окна, прикрытые тонкими белыми занавесками. Он подбирается бочком к этим окнам и выглядывает наружу, на соседний балкон.
Его глаза широко распахиваются.
Она там.
Вот она — сидит, собственной персоной. Женщина из рода каджа, покорителя богов и Континента; та, которая почти двадцать лет назад сама убила двух Божеств.
Какая она маленькая. Какая хрупкая. Ее волосы белы как снег — преждевременная седина, конечно, — и она сидит, ссутулившись, в небольшом кованом кресле, смотрит на улицу внизу, держа в маленьких руках кружку с чаем, над которой вьется пар. Кхадсе так поражен ее малостью, ее банальностью, что почти забывает о своем задании.
