Пальба ненадолго прекращается. Женщина кричит:
— Нашаль! Сделай это сейчас же! Сделай сейчас же, мать твою!
Сигруд должен что-то предпринять, должен как-то это остановить. Он садится, но тут пальба начинается опять, и очередь рассекает стену прямо над его головой, так что он снова кидается ничком.
Она его прижала. Он ничего не может сделать.
* * *
Скорчившись в жирном, вонючем, лязгающем нутре гондолы, Ивонна Стройкова в ужасе глядит туда, где исчезает кабель.
Сквозь звуки работающего двигателя она мало что может услышать, но это ни с чем не перепутаешь: пальба. Усиленная пальба.
Она глядит на кабель, прижимая приклад дробовика к плечу. Поднимает оружие, сама не понимая, во что собирается целиться или, не дайте боги, во что собирается стрелять.
«Я правда выстрелю? На самом деле? В летящую бомбу?» Это слишком нелепо, чтобы в такое поверить.
Потом она видит, как по кабелю к ним очень быстро приближается вторая гондола. Она слишком близко, чтобы это было безопасно.
«Что-то не так».
Она наводит дробовик на приближающуюся машину, чувствуя себя нелепой и беспомощной.
Вторая гондола довольно близко. Достаточно близко, чтобы Ивонна увидела, что переднее окно — прямо над носом — открыто.
В окне человек, бородатый сайпурец в серой вязаной шапке. Он что-то наставил на нее. Оно выглядит как большой кусок трубы из зеленого металла с огромным зияющим раструбом. Сайпурец приседает, прижимает «трубу» к щеке и закрывает один глаз.
Он в нее целится. Он вот-вот…
Что-то темное вылетает из раструба.
Инстинкты Ивонны берут верх. Она жмет на спусковой крючок, и…
Мир вспыхивает.
* * *
Взрыв достаточно громкий, чтобы сперва Сигруду показалось — гондолу сорвало с кабелей. Это пробирающий до костей, прерывистый грохот, не глухой рев зажигательной мины, но что-то особо действенное. И, судя по дыму, который теперь проникает сквозь изрешеченную пулями дверь в каюту экипажа, детонация случилась очень-очень близко.
Гондола тормозит и останавливается. Сигруд ждет, что она упадет, но этого не происходит.
У Сигруда все еще гудит от взрыва голова, но он думает: «Ивонна. Она попала, верно? И мина взорвалась прямо у них перед носом…»
Он встает. Стрекот выстрелов, похоже, затих. Поток дыма из каюты экипажа становится гуще.
«Это чудо, что нас не сорвало с кабелей», — думает он.
Он врывается в изрешеченную дверь, которая легко поддается его весу. Низко приседает, пытаясь что-то рассмотреть в дыму. Дверь в рубку испещрена дырами, большими и маленькими. Шрапнель — значит, тем, кто был в рубке, сейчас не до смеха. Он прищуривается и видит в углу лежащую женщину, а рядом с нею — массивный, полностью автоматический винташ. Черный узел волос на ее макушке распустился. «Та, с золотыми глазами, кого я видел в зеркале», — думает Сигруд.
