— Это… — Сигруд ненадолго умолкает. — На самом деле в этом есть смысл. Когда я его увидел во второй раз, он сказал, что хочет убить бога. Что все его поступки были лишь средствами для достижения этой цели.
— Он говорил о настоящем Божестве? — спрашивает Мальвина. — Значит, поскольку осталось лишь одно… Он имел в виду Олвос.
— Я пришел к тому же выводу.
— Провалиться мне на этом месте, как он рассчитывает такое устроить? Никто из нас не сумел даже отыскать Олвос, а мы не жалели сил! Она отгородилась от всего мира. Она могла бы уничтожить нашего врага, если бы захотела!
— Я не знаю, почему так вышло. Но я кое-что прочитал в доме Шары… — Он идет вперед и останавливается так, что Мальвина оказывается с ним лицом к лицу. — Когда-то существовало божественное дитя, которого боялись даже сами Божества, ибо его владения были слишком велики и обширны. Достаточно велики, чтобы бросить вызов даже им. Поэтому они изуродовали этого ребенка, покалечили его. Я думаю, наш мальчик и есть тот ребенок. И, возможно, потому он особенно ненавидит Олвос. Вероятно, она была одной из тех, кто сделал это с ним.
Мальвина качает головой.
— Я никогда не слышала эту историю. Звучит как чушь собачья.
— Шара никогда не упоминала об этом?
— Никогда. И я проснулась достаточно рано, чтобы помнить многое из былых времен. Тогда я тоже не слышала эту историю.
— Ты помнишь Божественную эпоху?
Она кивает, сурово прищурив глаза.
— Какой она была?
Она невесело улыбается.
— Лучше, чем эта.
— Кто из тех старых дней выжил до сих пор?
— Очень немногие. — Она сплевывает в поросшие травой дюны. — Послушай, господин Сигруд, есть вещи, о которых я не могу с тобой разговаривать. Не «не хочу», а «не могу». Я чудесным образом лишена возможности сделать это. Я не могу сказать определенные вещи, если не нахожусь в определенном месте — а мы сейчас не там. Видишь ли, это протокол безопасности. Это единственный способ быть уверенным, что он нас не услышит.
— То, чем занималась Шара, тоже в числе этих вещей?
Мальвина молчит.
— А количество божественных детей?
Опять тишина.
— И место, где вы прячете всех этих детей?
Она отворачивается и смотрит на море.
— Последний вопрос, — говорит Сигруд. — Ты знаешь про Татьяну Комайд?
— В смысле про дочь Шары? Ну да, знаю. Кто не знает? А что?
— Ты не думаешь, что… она из божественных детей?
Мальвина смотрит на Сигруда, выпучив глаза.
— Что? Нет! Мы с Шарой из кожи вон лезли, чтобы отследить других; она бы сказала мне, если бы еще одна была у нее прямо перед носом!
