Я притихла в постели, понадеявшись, что мужчина, решив, что я сплю, уйдет. Меньше всего сейчас хотелось разговаривать с ним. Однако стук повторился, как и требование открыть.
— Нет, уходи! Я хочу спать. — Крикнула, не вылезая из постели.
На несколько секунд в коридоре воцарилась тишина, а потом Торнэ-старший произнес более спокойно:
— Варя, нам действительно нужно поговорить. Открой, пожалуйста.
Нет, хватит разговоров. Все они заканчиваются одинаково — еще одной кровоточащей раной в душе.
— Нет, уходи.
Но лорд не собирался так просто сдаваться:
— Если не откроешь сама, то я вышибу дверь, и все равно мы поговорим.
Дверь было жалко, себя еще жальче. Поэтому, выбравшись из-под теплого одеялка, дошла до единственного препятствия между мной и мужчиной, и, прижавшись к ней спиной (в надежде, что мне он побоится причинить вред), проговорила:
— Артур просто уходи. Тебе не надо что-либо объяснять. Хотя… — я вытерла навернувшиеся слезы, — объясни одно — зачем обманул? Зачем пошел за мной и Овенсом? Зачем был этот танец? (Кажется у меня с математикой проблемы).
Торнэ-старший молчал, а вот меня прорвало:
— Зачем дал надежду? — выкрикнула, поворачиваясь лицом к двери. — Знаешь, как больно ее вновь терять? — И совсем тихое, чтобы не услышал: — Ведь я полюбила тебя.
За дверью было тихо, но я знала — он там. И собрав последние крохи самообладания, уже более сдержано произнесла:
— Молчишь? Ну и правильно! Завтра я уеду. Не буду путаться под ногами у тебя и твоей невесты.
Неосознанно я ждала, что он попросит остаться, что опровергнет все, что объяснит, но…
— Да, так наверно будет лучше для всех. — А потом послышались удаляющиеся шаги.
Вновь прижалась спиной к двери и сползла на пол, уже не сдерживая слез.
Сколько прошло времени не знаю. В комнате было все так же темно и тихо. Так тихо, что я четко расслышала еле различимый шорох в левом от меня углу. Повернула в ту сторону зареванное лицо и вгляделась. Но ни чего не рассмотрела, даже подумала, что показалось. Однако в тоже мгновение послышался уже знакомый голос:
— О, разбитое с-с-сердц-це! Это вс-с-сегда так больно. — Прошелестело существо, выплывая из угла.
В этот раз это было не бесформенное нечто с черными глазами, а вполне различимый человеческий силуэт: вот голова, вот, хоть и длиннее человеческих, руки. Ноги же терялись в клубящихся и извивающихся щупальцах тумана.
И, похоже, у меня полнейшая апатия, потому что я ни капельки не испугалась. А, встав с пола, подошла к кровати и, сев на нее, спросила:
