Он повернулся и даже привстал на локте.
– Странная ты какая-то сегодня. Что-то случилось?
– Не знаю… Наверное, ничего – кроме того, что завтра мне исполняется сорок лет. А тебе через месяц – сорок два. Я слышала, что в сорок два года у всех мужиков едет крыша. Значит, у женщин она начинает ехать на два года раньше. Знаешь, я вдруг поняла, что мне ужасно стыдно. Стыдно за нас – и вообще за всех. Ну почему люди – такие сволочи? Почему они не могут просто любить одного и того же человека всю жизнь? Как им только совесть позволяет сначала любить одних, потом находить других – и с ними опять смеяться, и плакать, и все вообще, ну как?
Он протянул руку и дотронулся до ее щеки – она была влажной.
– Ты что, плачешь?
– Ничего я не плачу. Грустно все это – вот что я тебе скажу. И очень жалко людей. Нас жалко. И их жалко. И вообще всех. Неужели вот так было всегда?
– Думаю, да. Просто обычно об этом никто не говорит.
– А знаешь, я завидую тем, кто жил сто лет назад…
– Не завидуй тому, не зная чему. Думаю, сто лет назад крыша ехала у людей еще похлеще, только под маской благопристойности.
Он наклонился и поцеловал ее прямо в слезы, катившиеся из глаз.
– И все-таки – что же у нас такое приключилось?
Она села в кровати. Почему-то у нее было такое чувство, что ей некуда девать руки.
– Черт знает что… – сказала она. – Во всех романах и фильмах герои, когда лежат в постели, всегда прикуривают сигареты. А мы, как назло, оба некурящие… – Она наконец пристроила руки, скрестив их на груди. – А Роберт? – вдруг сказала она. – Ведь когда-то я по нему с ума сходила, а теперь что? Теперь я лежу здесь с тобой и занимаюсь любовью, хотя должна быть сейчас дома, рядом с ним. Со своим мужем, который в свои тридцать семь – хуже ребенка. Господи, бедный Боб…
– Ну, что ж поделать…
– И Анна тоже. Она же такая классная… Ты хоть понимаешь, насколько она классная?
– Да, конечно. Но я стараюсь не думать об этом, зачем? В любом случае она – не ты.
– А что, если бы вдруг… – Она обхватила колени руками и устремила на него взгляд безупречно синих глаз. – Если бы она вдруг стала мной?
– Не понял? Переведи… – Он зажмурился и потряс головой.
– Если бы те хорошие качества, которые ты всегда ценил в ней, чудесным образом соединились с теми, которые ты нашел во мне, – и соединились в ней одной? Вот тогда ты захотел бы? Смог бы полюбить ее снова?
– Так, еще немного – и я тоже начну жалеть, что я не курю! – Он спустил ноги на пол и уставился в окно. – Какой смысл задавать вопросы, на которые не может быть ответа?
