— А я-то, дура, думала, что ты отправишься на Терру, — призналась за столом одна из однокурсниц. — Все эти материалы о войнах и рабстве, о классах, кастах и дискриминации — разве все это не из истории Терры?
— Это из текущих событий на Уэреле, — ответил Хавжива.
Никто не называл его теперь Живом. Из госпиталя он вернулся уже под прежним своим полным именем.
Сосед по столу пихнул ногой бестактную приятельницу, но та не унималась.
— Я-то полагала, что ты отправишься следом за Тью, — вздохнула она. — Решила, что именно поэтому ты больше не обзаводишься подружкой. Господи, если б я только раньше знала!
Все остальные вздрогнули, но Хавжива мягко улыбнулся и примирительно обнял раздосадованную однокашницу за плечи.
Самому ему все было ясно как божий день — как он некогда предал любовь и бросил Йан-Йан, так теперь предали его самого. Не существует пути назад, но нет пути и вперед. Стало быть, следует свернуть, уйти в сторону. И, хотя он человек, ему не жить с людьми. Хоть он и стал одним из историков, ему с ними не по пути. Остается лишь жизнь с иной расой.
Хавжива более не питал надежд на какие-то грядущие радости. Он знал, что сам себе все испортил. Но он знал также, что два главных стержня, пронизавшие его жизнь, — боги и историзм, — в сочетании друг с другом наделили его недюжинной силой, применимой в любых обстоятельствах, где угодно. И еще он знал, что единственно верное применение знания — осуществлять свое предназначение.
Целитель, навестив Хавживу за день до отъезда на Уэрел, тщательно простукал его и молча присел. Хавжива тоже уселся. Искушенный в молчании, юноша частенько забывал, что оно отнюдь не принято среди историков.
— Что-нибудь беспокоит? — спросил наконец целитель.
Вопрос показался Хавживе риторическим, во всяком случае задан он был почти в медитативном тоне. Как бы то ни было, нужды отвечать на него юноша не нашел.
— Поднимись, пожалуйста, — велел целитель и, когда Хавжива подчинился, добавил: — Теперь пройдись туда-сюда.
Понаблюдав с минуту, врач констатировал:
— Ты не в себе, вышел из равновесия. Тебе это известно?
—Да.
— Может, устроим вечером «напев самообладания»?
— Незачем, благодарю, со мной все в порядке, — ответил Хавжива. — Просто я всегда теперь такой, немного не в себе.
— От этого ведь вполне можно избавиться, — заметил целитель. — С другой стороны, раз уж ты собрался на Уэрел, может, это даже и к лучшему. Прощай, беззаботная студенческая жизнь!
Они обнялись, как все историки, знающие, что больше никогда не увидятся друг с другом. В этот день Хавживе пришлось выдержать немало таких прощальных объятий. А назавтра он уже ступил на борт звездолета «Ступени Дарранды» и канул в космическую пустоту навечно.
