Толпа аристократов на трибуне вопила и улюлюкала. Зрители заключили бы пари, будь у них хоть малейшие сомнения в исходе драки. Но было совершенно очевидно, что у кузнеца нет никаких шансов. Его кулаки так ни разу и не коснулись противника. Поль, держа правую руку за спиной, обернулся к кому-то из зрителей, отвлекшись на секунду от Жака. Кузнец ухватился за эту возможность и выдал графу сокрушительный удар в голову, который непременно сбил бы Поля с ног, попади он в цель. Но граф только этого и ждал. Он тут же развернулся, поймал запястье кузнеца и, не пытаясь блокировать удар, направил его в другую сторону. Сила собственной атаки закружила великана и сбила с ног. Он приземлился на левую руку. Раздался характерный хруст.
На том бой и завершился. Поль даже не запыхался. Сунув кузнецу, скулящему от боли, маленький мешочек медяков, граф велел слугам перевязать ему руку и отправить восвояси.
После схватки Поль велел привести к себе Мартина.
— Так, значит, ты заделался деревенским адвокатом, а, Мартин? Крестьянская жизнь была тебе не по душе. Тебе приспичило выбиться в буржуа. А теперь ты, значит, вернулся, нафаршированный книжной премудростью, как каплун хлебным пудингом, и собираешься учить меня моим правам?
— Нет, ваша милость, не собираюсь, — ответил Мартин. — Но есть определенные права, которые владельцы Сент-Омера исстари даровали жителям Омера.
— И ты намереваешься добиться их от меня, а, крестьянин?
— Ваша милость, у меня нет никакой возможности это сделать. Я целиком и полностью в вашей власти. Таков закон нашей страны, и таково положение дел в настоящий момент.
— Да, верно, и это замечательный закон. А ты хотел бы, чтобы дело обстояло иначе?
— Провокационный вопрос, ваша милость. Я не смею сказать вам, чего бы я хотел, ибо опасаюсь кары вашей милости.
— Ты ставишь меня в интересное положение, — сказал Поль. — Я с удовольствием поспорил бы с тобой просто как человек с человеком, поскольку не сомневаюсь, что сумел бы тебя победить, причем исключительно благодаря силе характера. Но в силу своих обязательств перед древней фамилией Сент-Омер, которую я ношу, я вынужден требовать к себе почтения. Ладно, я тебя не трону, — необдуманно добавил он. — Говори, не бойся.
— Несмотря на обещание вашей милости, я все-таки с трудом могу осмелиться…
— Дьявол тебя забери! Выкладывай, что у тебя на уме, иначе плохо будет! Чего ты хочешь?
— Простите крестьянам долги, ваша милость.
— Этим собакам-еретикам?
