Настолько интересное, что решил вспомнить молодость и полез через забор, хотя в принципе рисковал нарваться на что угодно. От злой собаки до хорошего заряда дроби, если у Викентия Эдуардовича имелось ружье. Хотя смутно помнилось, что ни ружья, ни собаки не было. Так что имело смысл рискнуть.
В доме было освещено только одно окно. Зато за воротами стояли две машины. Верина "Волга", естественно, и... Не поверил глазам: "БМВ"! Синяя. Чиркнул спичкой и увидел номер, который и до этого знал наизусть, "Я 77-77 ММ". За один такой номер большие деньги надо было заплатить. Престижно! Только на машине с таким номером лучше не ввязываться в дорожно-транспортные происшествия, тем более в уголовные дела. Даже дебил запомнит с первого раза.
Значит, Игнатенко (или тот, кто ездит на его машине) здесь. И Вера... Дело становилось хуже с каждой минутой. В доме - старик, старуха, маленький ребенок. Еще женщина, хоть и храбрая, но... в общем, женщина. И как минимум один бандит и неизвестно сколько его... кого?., сообщников?., подельщиков?.. нанимателей?..
Именно поэтому предпочел не идти на крыльцо, а попробовать поискать черный ход или не слишком плотно запертое окно. В крайнем случае - через чердак. Береженого бог бережет, а в данном случае я не имел права рисковать, поскольку пострадать могли многие. В том числе и Вера.
Дурацкая манера - посыпать дорожки гравием! Первый же шаг показался адским грохотом. Пришлось сойти вбок, на траву, и по ней идти вдоль дома, к освещенному окну. И все-таки не успел!
В доме раздался громкий, невнятный крик - мужской! - и сразу же грохот. Как будто упало что-то тяжелое. Вслед за этим раздались выстрелы: один, второй, третий... Я бегом кинулся к окну, и тут же раздался еще один выстрел, и под звон разбитых стекол и треск оконных рам к моим ногам рухнул... Саша Чернов! Ах, сволочи!
Одним прыжком оказался на подоконнике. И не сразу понял, что, собственно говоря, произошло. На полу в неестественных позах двое мужчин. Рядом с ними - привязанная к опрокинутому креслу Вера. Лицо в крови, но глаза открыты - в сознании, значит. А неподалеку - Екатерина Павловна. Наклонилась над вторым опрокинутым креслом и что-то делает. А, отвязывает от него Викентия Эдуардовича. Картину завершает пистолет, лежащий на краю обеденного стола.
Екатерина Павловна обернулась на шум, с которым я ввалился в комнату, и, кажется, не слишком удивилась. Только кивнула:
- Пал Палыч, помогите Веру отвязать. Я тут сама справлюсь.
