– Выпьете? – спросил он.
– Ни за что, – сказал Кляйн.
– Да бросьте. Это скотч, самый обычный. Ничего, кроме скотча.
– Нет, – сказал Кляйн.
– Как знаете. – Борхерт взял стакан в щепоть большим пальцем и половиной среднего, поднял к губам, отпил. – Итак, уже есть какой-нибудь прогресс?
– В чем?
– В поисках убийцы Элайна.
– Я предполагаю, что Элайн очень даже жив.
– Прошу вас, мистер Кляйн. Давайте больше не будем говорить глупостей.
– Покажите тело.
Борхерт покачал головой:
– Я не могу позволить вам увидеть тело. Иначе вам по меньшей мере придется расстаться с новыми пальцами.
– Это абсурд.
– Как скажете, мистер Кляйн, – сказал Борхерт, делая щедрый глоток. – Как скажете.
Позже тем же вечером Кляйн вышел из комнаты и побрел по коридору на усыпанный гравием двор перед домом. Стоял и смотрел на звезды, пока нога ныла от боли, и чувствовал, как у него поднялась температура. Он не понимал, во что вляпался, ни даже как в это вляпался. Но теперь, когда он уже здесь, вопросом куда важнее было – как отсюда выбраться.
Он прошел к большой дороге, повернул, похромал к главным воротам. Человек мертв, убит – или, возможно, очень даже жив. Борхерт с ним играет – а возможно, играют все. Ночь была прохладная, безоблачная. Где же это место находится? Он оглянулся, увидел дом, где ночевал, с единственным горящим окном – его. Почему во всем здании больше никого нет? Хоть кто-нибудь здесь жил со времени его прибытия? Где ночуют Гус и Рамси?
У главных ворот на краю поселения из тени выступил охранник и включил фонарь, посветив прямо в глаза Кляйну.
– Что требуется? – спросил тот.
– Это Кляйн, – ответил он, зажмурившись.
– Точно. Мы встречались в первую ночь. Однушка. Самоприжигатель. Правая рука, верно?
– Да, – сказал Кляйн. – Уже четверка.
– Четверка? – переспросил охранник. – Лихо. Что еще?
– Несколько пальцев, ничего особенного.
Охранник перевел луч фонаря, посветил на ногу Кляйна. Теперь Кляйн его видел – тусклый силуэт за сиянием.
– Мне нужно уйти, – сказал Кляйн. – Пожалуйста, откройте ворота.
– Простите. Я не могу.
– Моя работа здесь закончена.
– Боюсь, у меня приказ.
Кляйн сделал шаг вперед. Охранник направил луч фонаря прямо ему в глаза. Кляйн сделал еще шаг, услышал шорох и щелчок, и охранник быстро посветил на себя, чтобы показать на культе какой-то металлический протез со стволом.
– Я думал, протезы осуждаются, – сказал Кляйн.
– Пользоваться мы ими не любим, – согласился охранник. – Но когда приходится – пользуемся.
