— Да я сама его! — молодая троллька так кровожадно скрутила в своих нежных мускулистых ручках влажное полотенце, что оно затрещало, а Даша поспешила спасти жизнь нерадивому работнику трубы и крана:
— Нет, дорогая, сама не надо. Сама успокойся и живо брысь одеваться! Рассказала и молодец, а голышом по гостинице бегать не нужно.
— Ой! — Каешка наконец осознала собственную соблазнительную полуодетость, поймала пару восхищенных взглядов от мимопроходящих и с топотом унеслась по лестнице на самый верхний этаж, где было общежитие служащих и общие душевые.
А Даша, еще раз вздохнув и нахмурившись, пошла отрывать голову пану Цвершу, неосмотрительно задержавшемуся после вызова в нижнем зале. Этот «специалист с межмировым дипломом», будь он неладен, уже часа два как пропивал гонорар за «починку» водонагревательного артефакта.
Ну что ты будешь делать, мир другой, а сантехники все словно из одного яйца вылупились!
— Ничего не знаю, пан Цверш, трех часов не прошло, а артефакт снова не работает!
— слегка поплывший сантехник был насильно извлечен из теплого угла с пивом, зверски отрезвлен какой-то фирменной тошниловкой из запасов пани Варгуси и теперь вяло пытался проявить хитрожопость, пока Даша конвоировала его на верхний этаж.
Хитрожопость его заключалась в том, что поганец намекал на дополнительную оплату, но стоило Даше развернуться, упереть руки в бок и притопнуть стальным каблучком по ступеньке, как излишне умный сатир все осознал и заторопился исправлять свои косяки совершенно бесплатно.
Даша неторопливо пошла следом, улыбаясь людоедской улыбочкой и размышляя над тем, что репутация человеков-монстров временами не такая уж плохая штука. А процесс на этот раз на самотек пускать не стоит — лично посмотрит, что там этот Цверш наработает, и проверит результат…
На этаже прислуги было тихо, чисто, только мокрые следы Каешкиных босых ступней безошибочно указывали, из какой двери выскочила ошпаренная троллечка, пылающая легкими ожогами и жаждой мести.
Но едва конвоируемый Дашей работничек подошел к нужной двери, за ней что-то зашипело, потом упало, и раздался такой мат-перемат, что сатир аж шарахнулся.
Дверь с грохотом впечаталась в стену, и на пороге возник голый и разъяренный орк из новеньких, ожидаемо мокрый и слегка парящий от пролитого на него кипятка.
— Я тебя сейчас самого живьем сварю, сволочь козлоногая! — взревел он, обнаружив врага под самым своим носом. Не обращая внимания на собственную наготу, он схватил жалобно взмемекнувшего сатира за грудки, поднял как пушинку и зашвырнул внутрь душевой. — Специалист по канализационным связям, гад парнокопытный! Убью!
