!
И он прыснул со смеху, как делал всегда, когда полагал, что сказал нечто остроумное.
Остальные молча переглянулись. Уже догорал костер, который никто и не думал поддерживать. Становилось прохладно. Бернар содрогнулся и поплотнее закутался в плед.
— Что ж мы сидим, словно белоручки какие-то? Так и огонь погаснет. — Он встал и, помешав головешки, выбил пламя. — В общем, так, Поль: полетишь — я с тобой. Но прежде нужно построить нормальный летательный аппарат. Я как раз знаю человека, который вот уже много лет вынашивает эту идею. Ему недостает только двигателя. Ему пятьдесят один год, зовут Жан Фортен, авиационный инженер. Это он конструировал те большие стратосферные самолеты, которые летают по маршруту «Париж — Сайгон — Сидней — Сан-Франциско — Париж». Но у него какие-то проблемы с сердцем, поэтому отправиться с нами он не сможет.
— Я все как следует просчитаю, — сказал Луи, — и, разумеется, тоже полечу. Эта загадочная планета давно уже не дает мне покоя. Мы узнаем, есть ли на ней каналы, растительность, марсиане… если, конечно, долетим. Но есть и другая проблема. Во что это нам встанет?
— Вот в этом-то и загвоздка. Пиренейская лаборатория съела не только государственные субсидии, но и все мои личные накопления. Впрочем, нам все равно бы этого не хватило.
— Насчет финансов не переживайте, — вступил в разговор Сигурд. — Я колоссально богат — как-никак, владею парочкой рудников и спичечной фабрикой. Думаю, ваше правительство что-нибудь подкинет. Я добавлю. Единственное условие: я тоже участвую в экспедиции.
— Ну разумеется, — ответили три голоса.
— Отлично, — сказал Сигурд. — Саму экспедицию, думаю, обсудим, когда Бернар точно будет знать, удастся ли ему совладать с ураном. Это, конечно же, чудесное открытие — но и весьма опасное. Если нас оно и не убьет, то вполне может убить кого-то еще.
Он неспешно поднялся на ноги и пошел спать в свою палатку. Трое французов еще немного посидели, но потом тоже отправились на боковую.
Глава 2. Экспериментальная ракета
На следующее утро, с рассветом, Бернара разбудил громовой голос Сигурда, к которому присоединились и он с Луи, чтобы спеть под окном Поля «Братца Якоба»[3]. Тот встал позевывая, так как утром любил поспать подольше, достигая пика своих умственных способностей лишь часам к десяти вечера. Четыре товарища приступили к общему туалету у примыкавшего к дому умывальника, вода в который поступала из небольшого родника. Шишковатая мускулатура Бернара резко контрастировала с огромной, но развитой Сигурда и сухой и рельефной Луи. Что до Поля, то он был крайне худосочен — о таких говорят: кожа да кости, — но Бернар и Луи прекрасно знали, что без него и его неукротимой энергии они бы не выжили в Кавказских горах. Поль, этот старина Поль, самый закоренелый лентяй бордоского лицея, этот легендарный уже «Поль-лоботряс», о котором кто-то из преподавателей как-то сказал, что он никогда и ни в чем не добьется успеха, вдруг принялся работать по двенадцать часов в день, блестяще сдал экзамены, получил допуск к преподаванию математики, защитил докторскую по физике и являлся теперь одним из самых многообещающих физиков молодой мировой команды ученых. Но на две недели в году он удалялся в свой домик в Дордони, где жил в одиночестве, питаясь консервами и проводя дни за чтением — сидя или лежа, с неизменной трубкой в руке — приключенческих романов. «Здравые мысли посещают меня, только когда я бездельничаю», — говорил он, и друзья знали, что вырвать его из этого пиршества души до окончания двухнедельного срока могла бы лишь какая-нибудь катастрофа.
