— Красивый, — шепнула, поглаживая его.
Он фыркнул, и в глазах промелькнула насмешка.
— Красивый-красивый. И такой большой.
А ещё тёплый… и неожиданно близкий.
Разве такое возможно?
Я свернулась у него под боком и закрыла глаза. А дракон укрыл меня своим крылом, согревая и даря покой, которого так не хватало.
Счастливо вздохнув, я улыбнулась и с этой улыбкой и уснула, чтобы проспать до утра.
А утром…
Утром я проснулась оттого, что лежала на чём-то твёрдом и горячем, тая и дрожа от нежных прикосновений к плечам, спине, бёдрам, которые с трудом скрывала чужая рубашка.
Как такое возможно?
Засыпала, укутанная крылом и теплом дракона, а проснулась… лёжа на мужчине, чувствуя, как мерно бьётся сердце под моей щекой.
— Проснулась? — лёгкий шёпот, потревоживший волоски у виска.
Как хотелось бы притвориться и дальше лежать, не думая о том, что от осторожных прикосновений его рук загорается кровь в жилах, дыхание сбивается и учащается пульс.
Но не получается.
Приподняв голову, заставила себя открыть глаза и посмотреть на него… робко, нерешительно, испуганно.
Куда делась бравада? Куда делись лёгкость и спокойствие, которыми я так гордилась? Куда делась независимая Фейт Мандигар, которая всегда могла дать отпор любому?
Захлебнулась, отступила, не в силах устоять перед новыми, невероятными чувствами, которых так боялась и ждала одновременно.
— Доброе утро, — улыбнулся Трейс и осторожно провёл пальцами по пылающей щеке, убирая непослушный рыжий локон.
А другая рука осталась на спине, удерживая, не давая упасть… клеймом отпечатавшись на коже.
— Доброе, — пробормотала в ответ, утонув в синеве его глаз.
Пальцы скользнули к подбородку, ещё чуть приподнимая его, удерживая, не давая мне сбежать. Но ведь я и не собиралась. Не смогла бы, даже если захотела.
Тело подо мной напряглось, пришло в движение, когда Трейс чуть приподнялся, чтобы поцеловать. Осторожно, нежно, мягко и почти невесомо.
Коснулся моих губ своими и чуть отстранился, наблюдая, пока я задыхалась от нового калейдоскопа эмоций.
Прикосновение такое лёгкое, как крылья бабочки, а меня словно молнией пронзило. И так стало больно и сладко одновременно.
Неужели это всегда так? Или только с ним?
— Как спалось?
— Х-хорошо…
Как он может что-то спрашивать таким обычным тоном? Как он может вести себя так… словно ничего не происходит? Моя жизнь менялась, и я вместе с ней. И это было… страшно, непонятно и в то же время предвкушающе.
— Завтракать?
Да, поесть не мешало бы.
