— Нет, — вдруг сказал Кахобер Иванович. Я думаю, что сначала вы должны извиниться перед Ваней.
— Я? — удивленно подняла выщипанные брови Кошка. — Извиниться?
— Не нахожу в этом ничего странного, — спокойно ответил Кахобер. — Конечно, наркотики — дело серьезное, но вы оскорбили человека подозрением, поэтому было бы справедливо…
— Ну, хорошо. — Кошка как будто решила сделать одолжение. — Волков, извини. Но впредь будь осторожен, потому что если я…
Кахобер не дал ей договорить.
— Разрешите начать урок? — спросил он. Кошка чуть слышно фыркнула, развернулась на каблуках и вышла из класса….
— Садись, Ваня, — сказал Кахобер. — Не понимаю, почему подозрение пало на тебя…
— Ая, кажется, понимаю, — сказал Ваня, проходя к своему месту.
В проходе он остановился, как будто что-то припоминая, подошел к Боре и спросил:
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Боря смотрел на него исподлобья, как затравленный зверек, но вместе с этим вызывающе качался на стуле.
— Не-а, — сказал он, — о чем нам говорить?
— И то правда, — согласился Ваня и со всей силы отвесил ему пощечину.
Боря от неожиданности чуть не упал со стула. Но все-таки удержал равновесие и схватился за горящую щеку. Он хотел начать качать права или дать сдачи, но понял, что это ни к чему. Это было не в его интересах, потому что тогда вскрылась бы вся правда, а давать сдачи…
«Да что я, самоубийца, что ли?» — подумал Боря и не двинулся с места.
Кахобер внимательно посмотрел на Ваню, тот сидел красный от гнева, но довольный собой, потом перевел взгляд на Борю, который придерживал ладонью щеку и молчал.
— Думаю, что инцидент исчерпан, — сказал учитель. — Кажется, вы сами разобрались.
Ваня с благодарностью посмотрел на Свету и сказал ей:
— Спасибо, кажется, ты спасла мне жизнь. Я тебе все объясню…
Света значительно улыбнулась и под партой взяла его за руку.
— Не надо меня благодарить. Ты ведь ни в чем не виноват?
— Нет, — улыбнулся Ваня.
А Аня украдкой смотрела на них, И ей хотелось умереть. Она была рада, что ей удалось помочь Ване, и, конечно, не ждала его признательности, но ей было больно видеть его рядом с другой. «Таким, как я, не на что рассчитывать», — говорила она себе. И оттого, что все так плохо и безнадежно, ей почему-то становилось легче.
