— Угу, — подтвердила Туся. — Эти костры известны еще со времен инквизиции.
Туся подумала о себе. Любовь к Егору была таким костром — ярким, но уничтожающим, и Туся сейчас была бы совсем не прочь посидеть около камина с чашкой кофе.
«Смешная Лизка, — думала она, — отказывается от теплых и прочных отношений, и ради чего? Ради того, что ее уничтожит».
Тусе казалось, что она знает наверняка: любовь — это зло, любовь — это то, что ранит и убивает.
— Зайдешь еще как-нибудь? — спросила она Лизу, стараясь придать голосу беззаботность.
— Ага, — отозвалась Лиза. — Завтра. И каждый день.
Простившись с подругой, Туся хотела вернуться в палату, но почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Она оглянулась и увидела, что на лестнице, куда вела приоткрытая дверь, на подоконнике сидит и курит странный человек.
— Ой, — от неожиданности вскрикнула Туся.
— Ты меня испугалась? Неужели я такой страшный? — невозмутимо спросил незнакомец.
Туся пригляделась к нему и отметила, что он постарше ее, что у него длинные густые волосы, завязанные в хвост, брови, сросшиеся на переносице, и смуглое лицо.
«Какой странный, — подумала Туся. — Никогда не встречала людей с такой яркой внешностью».
И действительно, у незнакомца были вишневые, как будто подведенные губы и темно-карие, бездонные глаза.
— И давно ты подслушиваешь? — спросила Туся.
— Я и не думал подслушивать, просто вышел покурить, — и после паузы добавил: — Но слышал все.
Туся оторопело смотрела на незнакомца. Обычно люди, даже если и подслушивают, считают нужным это скрывать. Но незнакомец был не похож на других людей.
— Значит, уютный камин. Так, Туся?
— Откуда ты… — начала Туся, но остановилась на полуслове. Она хотела спросить, откуда он знает, как ее зовут, но глупо об этом спрашивать человека, который подслушал историю всей твоей жизни.
— Кстати, меня зовут Герман, — сказал он и соскочил с подоконника. — И я — то, что ты ищешь.
Туся заметила, что Герман очень высокого роста, на полторы головы выше ее самой.
«Какое редкое имя — Герман. И красивое, подумала она. — Интересно, что он здесь делает?»
— Ты, наверное, думаешь, что я здесь делаю, неужели я тоже ненормальный?
Герман произнес эти слова, кривляясь, нарочито испуганным голосом, и Туся засмеялась.
— Так?
— Ну, почти, — все еще смеясь, ответила она.
— Я — в норме, — уже серьезно сказал Герман. — Меня сюда родители устроили, чтобы от армии откосить. Знаешь, как это делается? Напишут в карте, что я псих, и не придется два года в сапогах маршировать.
