Жалко, отсюда не выбраться никак… Мутной волной накатывает воздух… Плохо одной… я одна… Нет, кто это здесь? Что я делаю? Мама, мне страшно…
Туся нырнула в глубокую дремоту. Но сквозь сон ей удалось услышать, как поворачивается ключ в замке.
— Тусечка, это я. Скукотища там была страшная. Едва пару часов высидела и сразу домой, с этими словами в комнату вошла Тусина мама и увидела дочь, которая в одежде лежала на диване.
— Что-то ты бледная, — забеспокоилась мама, — температуру мерила?
— Мама, — Туся блаженно улыбнулась, как будто пробуя на вкус это слово. — Мама, я отравилась.
— Ну вот, — от огорчения мама даже села, — так я и знала, что они торты просроченные продают! Много ты съела?
— Не торт, — слабым срывающимся голосом проговорила Туся. — Сама. Сама отравилась. Нарочно….
— Как нарочно? — не поняла мама. — .:.. Как сама?
— Потом. Все потом, мама. Вызови врача. Пожалуйста.
Сначала Инна Дмитриевна сидела неподвижно, не зная, что предпринять, а потом в ней проснулась хватка деловой женщины, и она начала действовать.
Через пятнадцать минут приехали врачи и начали делать Тусе промывание желудка.
— Сама будешь открывать рот или мы откроем? — с угрозой в голосе спросил врач. — Только учти, если будешь сопротивляться, можешь лишиться передних зубов.
Ничего не ответив, Туся покорно села на стул посреди комнаты и кивнула головой.
В рот ей вставили распорку и, черпая кружкой из ведра водопроводную воду, вливали в горло. Туся судорожно глотала, а когда желудок наполнялся, он извергал потоки мутной жидкости, вынося остатки пищи и таблеток, которые еще не успели всосаться в кровь. Процедура эта повторялась снова и снова, и врач все приговаривал:
— Пей, пей, пока из тебя не польется чистая вода!
«Какая мерзость, — думала Туся, пытаясь отдышаться, — никогда бы не стала этого делать, если бы только знала, какая это мерзость».
— Тебе, Крылова, теперь и. к гадалке ходить не надо, я сам могу предсказать твою дальнейшую судьбу, — сказал Тусе молодой врач, приехавший на вызов. — Сейчас мы едем в больницу, и ты недельку-другую позагораешь в психосоматическом отделении.
— Что это значит? — спросила Туся. Голова у нее кружилась, она чувствовала пустоту в желудке, но страшный сон отступил, и это было самое главное.
— Это значит, что туда отвозят таких взбалмошных девиц, как ты, — презрительно скривил губы врач. — Все вы считаете себя особенными, неповторимыми. Травитесь, режете вены, а все без толку, только нам работы прибавляете.
