. Именно на эти различия в обычаях выражать себя мы должны обращать внимание в первую очередь, стараясь объяснить неуместное поведение тех, с кем мы оказались во взаимодействии, и не пытаться, хотя бы вначале, искать какие-то поводы для порицания в личности обидчиков.
IV. О повторяющемся характере нарушений вовлеченности.
Я предположил, что разочарованность взаимодействием может принимать форму поглощенности, озабоченности собой, озабоченности другими и озабоченности взаимодействием. Эти формы отчуждения были выделены с целью их идентификации. В реальном разговоре, когда происходит одна форма отчуждения, другие идут за ней следом.
Когда индивид чувствует, что ему или кому-то из участников взаимодействия не удается распределить свою вовлеченность согласно одобряемым ими стандартам и что в результате они выражают неподобающее отношение к взаимодействию и другим участникам, то эта неправильность будет, вероятно, вызывать у него те же чувства, как если бы были нарушены любые другие обязанности церемониального порядка. Но этим дело не кончается. Наблюдение нарушения обязанности вовлеченности, как и нарушение других церемониальных обязанностей, заставляет свидетеля переключать свое внимание с разговора на произошедшее во время него нарушение. Если индивид ощущает свою ответственность за случившееся, это, скорее всего, вызовет у него чувство стыда и озабоченности собой. Если ответственными за нарушение выглядят другие, скорее всего, это вызовет у него чувство негодования и озабоченности другими. Но и озабоченность собой, и озабоченность другими сами по себе являются нарушениями обязанности вовлеченности. Простое наблюдение за нарушением вовлеченности, не говоря уже о каре за него, может породить преступление против взаимодействия. Жертва первого преступления сама становится преступником. Таким образом, во время речевого взаимодействия, когда один индивид охвачен неловкостью, другие часто ею «заражаются».
При этом требуется уточнение. Индивид может стать неадекватно вовлеченным, но этого могут не осознавать ни он, ни другие, не говоря уже о неадекватной вовлеченности как следствии этого осознания. Он совершает скрытое нарушение, которое только ждет, чтобы чье-либо восприятие сделало его очевидным. Когда другие замечают, что индивид неадекватно вовлечен, и сообщают ему об этом, он может разволноваться, как и в том случае, если он сам обнаружит подобный факт. Так, индивид может выйти из задумчивости и в замешательстве обнаружить, что находится в центре взаимодействия, но явно отчужден от него.
