Вообще, думается, в многочисленных воспоминаниях о боевых действиях нашей авиации в годы минувшей войны пока еще несправедливо мало уделяется внимания скромным аэродромным труженикам. Например, почему-то не приходилось встречаться со сколько-нибудь интересным документальным повествованием, не говоря уже о художественном произведении или кинофильме, в котором полновесно рассказывалось бы о ближайших помощниках летчиков — техниках и механиках. Я считаю, что мои сослуживцы, обслуживавшие самолеты-разведчики, вполне заслуживают этого. Не боюсь повториться, если скажу, что все они вершили поистине героические дела. Такие авиаторы, как Ходасевич, Годельшин, Кукушкин, Амелин, Данилин, Горячев, Мякишев, Рыбаков, Бондарев, Вавилин, Щербаков и многие другие трудились с полным напряжением сил. В дни и ночи обороны Сталинграда они даже представить себе не могли, что какой-то самолет по их вине оказался бы не готовым к боевому вылету. И это в стужу, постоянно недоедая, нередко не имея под руками необходимых запасных частей.
Поэтому до боли бывало обидно, если из-за чьей-то халатности тяжелый труд вдруг шел насмарку. К сожалению, случалось и такое.
Я уже рассказывал о том, как облетывал самолеты во время приемки наш летчик В. Мурылев. Тогда товарищи сурово осудили его за лихачество и он дал слово, что больше не будет без нужды подвергать риску себя и машину. Однако и в Тамбове Мурылев частенько из-за своих выкрутасов на посадке был на волосок от гибели. Так, например, он, возвращаясь с задания, любил подходить к аэродрому на большой высоте. Затем Мурылев пикировал, на бреющем полете проносился над стоянкой и лихо сажал самолет на полосу. Кое-кто из нас восхищался его виртуозностью, но большинство осуждающе покачивало головами, понимая, что добром это когда-нибудь не кончится. Так оно и вышло. Однажды после такой посадки я обнаружил, что контейнер с аккумуляторами сорвался с места, держится лишь на проводах. Доложил об этом инженеру эскадрильи. Тот произвел тщательный осмотр и нивелировку фюзеляжа. Оказалось, что от большой перегрузки он деформировался. Летать на самолете стало опасно. Его списали, а снятое оборудование пошло на запасные части. Так безответственный поступок одного человека лишил полк боевой машины, на восстановление которой раньше техник, механики, другие специалисты отдавали последние силы.
Порой такая безответственность приводила к гибели людей. Например, совершенно нелепо погиб механик по кислородному оборудованию (фамилию, к сожалению, запамятовал). Выполняя предполетную подготовку, он встал на подножку входного люка в кабину штурмана, чтобы открыть кислородные вентили. В это время летчик сержант В. Вешников решил проверить исправность пулеметной установки. Он дал очередь, и пули, пробив бронеплиту, изуродовали механику ноги. Надо было срочно доставить раненого в госпиталь. Командир эскадрильи по разным причинам долго не мог взлететь на своем «петлякове», где в отсеке стрелка-радиста поместили истекающего кровью товарища. Потом его перенесли в У-2 и Гаврилов сумел все-таки подняться в воздух, но драгоценное время было потеряно. Механик умер на пути в Мичуринск от потери крови.
