Суровая, забураненная земля. Длинной вереницей тянутся подводы с зерном к Алейску. Привезли, сдали в заготзерно. Забот у мужиков куча. Надо по хозяйству купить кое-что, бабам и ребятишкам — гостинцев. Короток зимний день, а до дома сорок, а то и больше верст. Куда на ночь глядя поедешь? Косушку водки для сугрева, да на постоялый двор.
Зимними вечерами забираюсь на полати и слушаю сказки, байки мужиков.
Летом постоялый двор пуст. Летом, как говорится, каждый кустик ночевать пустит.
Летние каникулы. На Алей бы, купаться с утра до вечера, или мяч гонять, или в бабки сразиться… Ан нет! Отец строг.
— Петька! Андрюшка! Быстрее запрягайте Гнедка и за дело!
А вот дается задание ловить сусликов. Тут потеха. Нальешь в норку воды и ждешь, когда появится очумевший кусучий жилец.
Ездим в ночное… Лошади спутаны, мирно пофыркивают. Разводим костер. Нерушимая тишина отступает. Если приложиться ухом к земле, можно слышать шепот лугового разнотравья. О чем шепчутся травы? Может, они обижаются на обжигающе знойный алейский день и с нетерпением ждут утренней росы?
На зорьке продрогшие скачем по домам!
Жизнь моя делает резкий поворот. Отец привозит себе новую жену, а мне — новую мать.
Похоронно звонит станционный колокол. Подкатывает поезд. Выходим на перрон. И я вижу свою родненькую маму. Учуяло материнское сердце! Упала на колени передо мной, стала целовать мои сапожнешки…
— Сынок! А как же я?!
Ее умоляющий взгляд потряс мою душу. Припал к ее голове и заплакал. Остальное как в тумане…
Голос отца:
— Хватит голосить!
Впервые у отца, этого сурового человека, в глазах тоже стоят слезы…
Прощайте, Алейские степи. Прощай, мама.
…На Рудченковку приехали в распутье. Остановились у дяди Миши, брата мачехи.
Дядя Миша работал на тридцатой шахте забойщиком, тетя Ариша, его жена — на девятнадцатой — ламповщицей. Бездетные. В получку дядя Миша обычно приходит на изрядном «взводе» и, если нет тети Ариши, подзывает меня к себе и начинает изливать душу.
— Не горюй, Петруха! Парень ты ладный. Жизнь?! Это, брат, тоже шахта, глубокая шахта…
Часто тоскливо жалуется:
— А у нас с Аришей своего пацана нет.
Пьянеет. Иссиня-черные мельчайшие крупинки угольной пыли под глазами резко выделяются на побледневшем лице. Я увожу его в барак, укладываю спать, а сам убегаю в степь, ложусь на спину и в голубизне донецкого неба ищу знакомые алейские облака…
Шахтерские пацаны озорные, новенького быстро приметили. Как новичка принять в свою компанию? Проверка нужна.
