Название второго ресторана я не помню. Он находился в центре города, на втором этаже старинного дома. В отличие от «Скалы», здесь все было чинно-благородно. Большой зал со столиками, хрустальные люстры, белоснежные скатерти, изысканное меню. Каждый столик обслуживал свой официант. Танцующих пар мало, так как в тургруппах в основном женщины. Их привлекала романтика, любопытство, желание перемен, мечты о другой — лучшей — жизни, отвращение к серости, однообразию и скуке собственного существования.
Однако часа через полтора официант попросил меня рассчитаться, извинившись, что все равно кухня уже закрыта, и они тоже не работают. Эта загадка вскоре объяснилась. Официанты ушли, сняли переднички и нарукавники, и вернулись в зал в качестве галантных кавалеров. Ни одну женщину не обошли вниманием.
В общем, так прекрасно завершилось не менее прекрасное туристическое путешествие.
Правда, я оказался всего лишь наблюдателем, но зато такого кофе со сливками по-ужгородски я больше никогда не пил.
В течение более чем двух десятков лет я, вместе со старшим братом Валентином, проводил все летние выходные дни и отпуска в небольшом рыболовном лагере на берегу реки Оскол.
Лагерь представлял собой участок леса, по которому разбросаны палатки рыболовов. Каждому принадлежал свой кусочек «закрепленной» территории, все друг друга знали, посторонние сюда не забредали.
Весной мы приезжали на несколько дней, устанавливали две палатки, оставляли их вместе с надувными матрасами, спальниками, посудой, снастями и другими вещами и уезжали.
Так же поступали и другие наши друзья — рыбаки. Это позволяло нам в течение всего лета на выходные дни везти с собой значительно меньше вещей, и полностью отдаваться рыбалке.
Территория не охранялась, потому что никто ничего не воровал. Сейчас это кажется невероятным, наверняка никому в голову не придет бросить достаточно дорогие вещи на неделю без присмотра в лесу. Помню, однажды я приехал сворачиваться уже в ноябре, пять одиноких палаток, слегка припорошенных легким снежком, ждали своей участи. Пока я два дня разбирал постройки, собирал и прятал вещи — никто больше не появился.
Тот, кто сюда попадал хоть раз, уже не мог избавиться от притягательности этого леса и реки.
Одним из старожилов слияния был рыбак Дод, чрезвычайно компанейский парень, весельчак и балагур. Как-то раз он не приехал, а его друзья принесли грустную весть: у Дода плохо с сердцем, и родственники забрали его в Израиль.
